Ирландия - [14]

Вот осанистый, полноватый Диармайт: девять коров, три плаща, три пары обуви, золотой торквес. Кулан: десять золотых слитков. Рот Мак Рот: один золотой слиток. Арт: овца. Все они что-то брали в долг, все они в его власти. Хорошо. А потом Гоибниу увидел Фергуса.

Этот верзила из Дуб-Линна задолжал ему стоимость двадцати коров. А что за милая девушка с ним? Должно быть, дочь. Вот это уже интересно. Гоибниу направился в их сторону.

Дейрдре тоже разглядывала толпу. Кланы и септы все еще прибывали со всего Ленстера. Здесь было на что посмотреть. Тем временем между ее отцом и каким-то торговцем происходил любопытный обмен. Касался он золотого торквеса вождя.

На острове существовал обычай: если ты отдавал свою драгоценность в залог под заем, ты должен был выкупить ее на следующем большом празднике, чтобы избежать бесчестья. Вполне справедливо. Если Фергус и чувствовал смущение, когда получал роскошное золотое украшение из рук купца, то виду не показал, а даже наоборот – торжественно принял фамильную ценность из рук другого человека, словно исполнял некий священный обряд. Когда подошел Гоибниу, он как раз надевал блестящий обруч на шею.

Что бы кузнец ни думал о Фергусе, никто не смог бы обвинить его в неучтивости. Гоибниу обратился к Фергусу с такой любезностью, с какой мог бы заговорить с самим королем:

– Да сопутствует тебе удача во всем, Фергус сын Фергуса. Торквес твоих благородных предков очень тебе идет.

Фергус с удивлением посмотрел на него. Он никак не ожидал увидеть кузнеца в Кармуне.

– В чем дело, Гоибниу? – довольно грубо откликнулся он. – Что тебе нужно?

– Нетрудно догадаться, – все так же вежливо произнес Гоибниу. – Я просто хотел напомнить тебе об обещании, что ты дал мне еще до начала прошлой зимы. О стоимости двадцати коров.

Дейрдре с тревогой взглянула на отца. Она ничего не знала об этом долге. Неужели отец сейчас затеет ссору? Но лицо вождя осталось бесстрастным.

– Верно, – кивнул он. – Твое право. – И добавил, чуть понизив голос: – Вот только не ко времени это. Тем более на празднике.

Был и такой приятный обычай: пока длились торжества, Гоибниу действительно не мог востребовать долг.

– Возможно, ты захочешь уладить это дело, когда праздник закончится, – предположил кузнец.

– Без сомнения, – ответил Фергус.

Пока они говорили, Дейрдре не спускала глаз с отца. Что он чувствует? С трудом скрывает гнев, и это лишь затишье перед бурей? У Гоибниу было много влиятельных друзей. Может, это сдерживало отца? Дейрдре очень надеялась, что так будет и дальше.

Гоибниу медленно кивнул, а потом перевел свой глаз на Дейрдре.

– У тебя красивая дочь, Фергус, – заметил он. – У нее удивительные глаза. Собираешься просватать ее на празднике?

– Возможно, – уклончиво ответил Фергус.

– Тот, кто ее получит, будет настоящим счастливчиком, – продолжил кузнец. – Не опозорь ее красоту и свое благородное имя, не соглашайся на слишком низкую цену. – Кузнец немного помолчал. – Хотелось бы мне быть бардом, – сказал он наконец, вежливо кивнув девушке, – чтобы я мог воспеть в стихах ее красоту.

– Стихи обо мне? – рассмеялась Дейрдре, надеясь поддержать легкий тон разговора.

– Конечно. – Гоибниу уже повернулся к Фергусу.

И вдруг Дейрдре заметила, что отец как-то странно на него смотрит. Уж не собирается ли этот одноглазый хитрец найти ей богатого жениха? Девушка знала, что Гоибниу был куда более влиятельной фигурой, чем ее отец. И кого бы ни присмотрел в женихи Фергус, Гоибниу наверняка найдет лучше.

– Давай-ка пройдемся, – вдруг предложил Фергус уже более мягким тоном, и Дейрдре ничего не оставалось, как только проводить их взглядом.

Вот, значит, как. От ее хорошего настроения не осталось и следа. С отцом она, по крайней мере, могла хоть как-то владеть ситуацией. Да, он мог кричать на нее в гневе, но никогда не заставил бы выйти замуж против ее воли. А если ее судьба окажется в руках Гоибниу – доверенного лица королей и друга друидов, кто знает, какую каверзу может замыслить его изощренный мозг? Против него она бессильна. Девушка посмотрела на братьев. Они завороженно разглядывали какую-то колесницу.

– Вы хоть заметили, что тут произошло?! – воскликнула она.

Мальчики растерянно переглянулись и затрясли головами.

– Что-нибудь интересное? – спросили они.

– Нет! – раздраженно бросила Дейрдре. – Вашу сестру продают, только и всего.

Лугнасад. Разгар лета. На торжествах друиды наверняка будут делать подношения богу Лугу для доброго урожая; женщины будут танцевать. А ее, вполне возможно, отдадут какому-нибудь незнакомцу, и она никогда больше не вернется в Дуб-Линн.

Дейрдре решила немного пройтись одна. На просторной поляне, рядом с яркими лотками, где было разложено угощение и разные товары, толпилось много людей. Когда она проходила мимо, все оборачивались и смотрели ей вслед, но девушка едва ли замечала их любопытные взгляды. Так, в задумчивости, она миновала несколько палаток и загонов для скота и только тогда заметила, что подошла к большой дорожке для скачек. Состязания еще не начались, но несколько молодых людей, вероятно, чтобы поупражнять лошадей, готовились провести парочку дружеских забегов. Некоторые скакуны, скорее всего, были из той породы, которую вывели специально для скачек. Близился полдень, солнце ослепительно сияло в небе, когда Дейрдре подошла к огражденной площадке, где наездники уже собирались сесть на коней.