Ириска и Звезда Забвения - [30]
– Таких не бывает, – помолчав, сообщила Ириска.
– Самолётная жаба, – простонал задыхающийся от едва сдерживаемого смеха Дикий.
– Ты на нём только что летела, девочка, – строго ответил инженер, проигнорировав птичье высказывание.
– Я – фея.
– Тогда наколдуй мне ключ на тридцать два – нужно привинтить кожух.
– Я… – Ириска развела руками. – Я забыла, как это делается. В смысле – как творить волшебство.
– Тогда подай ключ из сумки с инструментом.
Девочка вздохнула, но подчинилась: присела к большой сумке, на боку которой виднелось свежее масляное пятно, и принялась искать нужный ключ.
Пораженный такой покладистостью Хиша удивлённо щёлкнул клювом, но промолчал.
Петрович широко улыбнулся.
Выглядел он солидно и даже немного грозно, во всяком случае, именно так показалось Ириске, и главная причина грозности заключалась в бороде: у Петровича она была густой, окладистой и чёрной как смоль. Борода, большие усы, густые брови над чёрными глазами, крупный крючковатый нос – всё это делало изобретателя похожим на пирата или злого колдуна. Нет, наверное, именно на пирата, потому что в левом ухе Авессалом носил золотую серьгу. Её Хиша с Ириской увидели, когда он снял шлем. И тогда же выяснилось, что голова у инженера лысая, словно колено, и он сразу перестал выглядеть грозным, показался милым и чуточку смешным.
Из одежды Петрович предпочитал куртку пилота с большими карманами, штаны-карго и высокие ботинки. Телосложением Авессалом отличался крупным: широченные плечи, толстые руки и ноги делали его похожим не на гениального инженера, а скорее на кузнеца. Или, как говорилось уже, – на пирата. Казалось, что он способен одной рукой подхватить свою огромную летающую машину, водрузить её на плечо, спокойно отнести за пару-тройку километров и при этом нисколечко не устать. А вот характер инженер имел весёлый, но иногда любил впадать в задумчивость, делаясь молчаливым и глухим.
Но сейчас Петрович пребывал в «нормальном» состоянии. Взяв у девочки искомый ключ на тридцать два, изобретатель по пояс влез в двигатель, что-то там подправил, подтянул, постучал, вынырнул обратно, улыбнулся, затянул болты на кожухе, снова улыбнулся, бросил ключ в сумку и оглядел пассажиров с таким видом, будто они только что вышли к «Бандуре» из леса.
– Вы хоть понимаете, что натворили? – осведомился Авессалом. – И кто вы теперь после всего этого?
– Что? – не понял Страус. – Опять?
– Опять что? – не понял инженер.
– Всё-таки заржавели шестерёнки, да?
– Выражайтесь, пожалуйста, яснее, дядя Петрович, – поддержала птицу девочка. Фея давно усвоила, что нужно сначала узнать, в чём тебя обвиняют, и только после этого вступать в разговор, всё отрицая или оправдываясь. – Мы, конечно, натворили, и мы, наверное, понимаем, что натворили, но не понимаем, о чём именно вы сейчас говорите.
Несколько секунд пилот «пережёвывал» длиннющее заявление, после чего почесал бороду и поинтересовался:
– Ты, наверное, вот так же и родителям мозги пудришь, да?
– Не отвлекайтесь, – приказала Ириска. – О чём вы хотели нас спросить?
– И шестерёнки смажь, – посоветовал Дикий. – Я не шучу. Они у тебя скрипят.
– Это у тебя в ушах от натуги щёлкает.
– Я не натуживаюсь.
Авессалом наградил расслабленную птицу многозначительным взглядом, после чего извлёк из набедренного кармана штанов подключённый к ПрелеСети планшет и протянул беглецам:
– Полюбуйтесь.
– Откуда он у тебя? – удивился Страус.
– Знакомая фея подарила, – ответил инженер.
– У вас нет телефонов? – изумилась Ириска.
– Ими пользуются только феи.
– Вы будете смотреть или нет? – не выдержал Петрович.
Хиша потянулся было за устройством, но девочка ловко выхватила планшет из рук инженера, запустила ролик и присвистнула:
– Ой!
Поскольку увидела свой портрет и крупную надпись: «Разыскивается!»
«Всем! Всем! Всем! – прокричал с экрана невидимый герольд. – Великий чёрный маг и престидижитатор Захариус Удомо ищет маленькую ученицу Двора Непревзойдённых по имени Ириска, дерзко похитившую из цирка «Четырёх Обезьян» уникального Дикого Страуса, буйного и плохо воспитанного. Ириска должна быть доставлена живой или мёртвой. Возвращение птички не является обязательным…»
– Как так?! – хором прокричали девочка и Хиша, оторопело уставившись в экран, на котором как раз появилось изображение крадущегося Страуса. Не в том смысле, что его сфотографировали в момент кражи, а в смысле, что Дикий куда-то тайно пробирался.
– Он назвал меня маленькой!
– Он сказал, что ты меня похитила!
– Ты ничего не понимаешь!
– Я что, картина? Или велосипед?! – возмутился Хиша. – Меня нельзя похитить! Я сам по себе! Непохищенный!
– Он назвал меня маленькой! – продолжила возмущаться фея.
– Он сказал, что я буйный!
– Ты опрокинул на него гороховый суп!
– Ореховый!
– Прекрасное воспитание!
– Много ты понимаешь в кулинарии!
– То есть суп надо было на кого-то опрокинуть? Его так едят?
– Ты ещё слишком мала, чтобы обсуждать первые блюда, – отмахнулся Дикий.
– Будешь повторять за Удомо – завтра проснёшься ощипанным, – пригрозила Ириска. – Я не шучу.
– А что я за ним повторил? – насторожился Страус.
– Заявил, что я маленькая.
На несколько секунд на лугу установилась тишина, а затем Дикий развёл крыльями:
