Иов, или Осмеяние справедливости - [33]

— Это не кит. Я хочу сказать, не живое существо. Ты был прав, Алек, это машина. Дорогой, ты в самом деле думаешь, что внутри ее сидят люди? Одна мысль об этом приводит меня в ужас.

— Полагаю, я бы больше испугался, если бы внутри ее не оказалось никого. (Я припомнил фантастический рассказ, переведенный с немецкого, о мире, населенном одними автоматами, — довольно скверная история.) Но это превосходная новость! Теперь мы оба знаем, что первая машина — не сон и не галлюцинация. Что в свою очередь свидетельствует — мы попали в другой мир. Стало быть, нас обязательно спасут.

Маргрета с сомнением произнесла:

— Не вижу логической связи.

— Потому что ты никак не хочешь согласиться с тем, что я — параноик, и я тебе за это очень благодарен, дорогая. Но моя паранойя — простейшая из гипотез. Если тот шутник, что дергает за веревочки, намеревался бы меня убрать, это было бы проще всего сделать во время столкновения с айсбергом. Или еще раньше — в пылающей яме.

Но видимо, он не желает моей смерти, во всяком случае сейчас. Он играет со мной, как кошка с мышью. Значит, я буду спасен. И ты — тоже, ибо мы вместе. Ты была со мной в тот момент, когда айсберг ударился о судно — тут тебе не повезло. Но ты все еще со мной и, значит, будешь спасена — это уже можно расценивать как везение. И не сопротивляйся, родная. У меня было время привыкнуть к таким превращениям, и я считаю, что все будет в порядке, если внутренне расслабиться. Паранойя — единственный рациональный подход к миру, который плетет против нас интриги.

— Но, Алек, мир не имеет права вести себя так.

— Тут не существует понятия «иметь право», моя любовь. Вся суть философии состоит в том, чтобы принимать Вселенную такой, какая она есть, а не в том, чтобы насильно пытаться подогнать ее к какой-то выдуманной форме. — Тут я завопил: — Ой, не перекатывайся на бок! Неужели ты хочешь превратиться в акулью закуску в тот момент, когда мы убедились, что нас обязательно спасут?

В течение ближайшего часа или около того ничего не произошло, если не считать двух великолепных акульих плавников. Дымка над океаном растаяла, и я начал волноваться — не опоздает ли избавление? Я считал, что уж это они обязаны обеспечить мне. Во всяком случае не дать получить ожоги третьей степени. Маргрета могла пробыть на солнце немного дольше меня: она хоть и блондинка, но загорела до цвета поджаристой корочки — дивное зрелище! Что касается меня, то я был белее лягушачьего брюха, за исключением рук и лица, так что пребывание днем на тропическом солнце могло надолго уложить меня в больницу, а могло быть и того хуже.

В восточной части горизонта появились какие-то сероватые очертания, которые могли оказаться горами. Так во всяком случае я говорил себе — однако, если ваша точка обзора приподнята всего лишь дюймов на семь выше поверхности океана, вряд ли можно что-либо рассмотреть. Если это действительно были горы или холмы, значит, до земли оставалось не так уж много миль Суда из Масатлана могли появиться ежеминутно… если, конечно, Масатлан в этом мире существует. Если…

Появилась еще одна летательная машина.

Она лишь отдаленно напоминала первые две. Те летели почти параллельно берегу — первая с юга, вторая с севера. Эта же шла прямо от берега в западном направлении, к тому же выделывала какие-то зигзаги.

Она пролетела севернее нас, потом повернула обратно и принялась кружить у нас над головой. Она спустилась достаточно низко, и я разобрал, что в ней действительно сидят люди, похоже двое.

Внешний вид машины описать нелегко. Прежде всего вообразите огромный коробчатый воздушный змей, примерно сорока футов в длину, четырех — в ширину и с расстоянием между плоскостями около трех футов.

Теперь представьте себе, что эта коробка укреплена под прямым углом на лодке, несколько напоминающей эскимосский каяк, только больше, гораздо больше — примерно такой величины, как сама коробка воздушного змея.

Еще ниже находились два меньших каяка, параллельных главному телу лодки.

В одном конце каяка находился мотор (это я узнал потом) и там же был укреплен пропеллер, похожий на пароходный винт (и это я тоже увидел позже). Когда я впервые столкнулся с этим невероятным сооружением, воздушный винт крутился с такой скоростью, что его нельзя было рассмотреть. Зато слышать — сколько угодно! Это приспособление непрерывно издавало оглушительный шум.

Машина развернулась в нашу сторону и наклонила нос так, будто хотела в нас врезаться — точно пеликан, несущийся вниз, чтобы схватить рыбу.

А рыба — это мы. Стало страшно. Во всяком случае мне, Маргрета даже не пискнула. Только изо всех сил сжала мои пальцы. Тот факт, что мы все же не рыба и машина не может нас проглотить, да вряд ли и стремится, нисколько не делал ее пикирование менее устрашающим.

Несмотря на испуг (а может быть, именно из-за него), я разобрал, что летательный аппарат по крайней мере вдвое больше, чем представлялось мне, когда он появился в неба Там сидели два водителя, расположившиеся рядом у окна в передней части машины. Моторов оказалось два, и находились они между крыльями коробчатого змея — один справа от водителей, другой — слева.