Иоганн Кеплер. Его жизнь и научная деятельность - [8]

Поступив в Тюбингенскую семинарию, Кеплер перешел к занятию философскими предметами и прилежно изучал геометрию, алгебру и физику. В то же время он не упускал случая приобретать сведения и самостоятельно. Так, по его словам, в 1589 году он купил по случаю «Упражнения в экзотерической (естественной) философии» Юлия Скалигера и почерпнул из этой книги много разных сведений по различным вопросам, как, например: о небе, о духах и гениях, о стихиях, о природе огня, о происхождении источников, о морских приливах и отливах, о фигуре материков и проливов и тому подобном. По окончании курса в семинарии Кеплер как один из лучших студентов оставлен был на казенный счет в качестве стипендиата герцога Вюртембергского в Тюбингенской академии, куда и поступил в 1591 году, имея около 20 лет от роду.

Тюбингенская академия, постепенно преобразовавшаяся впоследствии в университет, была в то время чисто богословскою школою. Правда, чтобы быть богословом, требовалось тогда быть знакомым со всеми науками, обладать энциклопедическим образованием; поэтому в богословских школах того времени преподавали не только нравственную, но и всю естественную философию, от астрономии до медицины включительно, что при незначительном объеме всех тогдашних наук не представляло никакого затруднения. Протестантские училища, конечно, были лучше других; тем не менее, и в них безраздельно господствовала схоластика; вся наука была чисто школьной, не имеющей почти никакого отношения к действительности. По счастью, всегда бывает так, что, как бы тщательно ни затыкали все щели и дыры в храмине схоластики, лучи света обыкновенно проникают и сюда. Так и в ортодоксальной академии в Тюбингене оказался сравнительно свежий и живой человек. Это был Мэстлин, преподававший математику и астрономию и перешедший сюда из либерального Гейдельберга в 1584 году. Мэстлин почти ничем не выдается как ученый, но нужно думать, что он обладал замечательным преподавательским талантом и производил глубокое впечатление на своих слушателей. В этом отношении достаточно сослаться на мнение о нем Кеплера, который не переставал относиться к нему с глубоким уважением всю свою жизнь и считал себя обязанным ему всем. Некоторые приписывают Мэстлину даже честь обращения в Коперниково учение самого Галилея, – будто бы он сделал это во время своего путешествия по Италии. Некто Вейдлер утверждает, что до этого времени Галилей был ярым последователем Аристотеля и Птолемея, но едва ли это справедливо. Если же в этом и была доля правды, то несомненно, что в приверженности к системе Коперника ученик впоследствии далеко превзошел своего учителя, так как Мэстлин в 1588 году публично защищал неподвижность Земли и опровергал мнение Коперника, то есть поступал как раз обратно тому, что делали искренние приверженцы Коперника – Галилей и Кеплер. Но, разумеется, это была одна только политика, и на своих лекциях в академии Мэстлин вовсе не был так труслив.

Поступив в Тюбингенскую академию, Кеплер, по его собственным словам, стремился сделаться богословом, чтобы послужить великому делу обновления христианства. Он ревностно занимался богословскими предметами, хотя живая и любознательная природа нередко отвлекала его от этого. Но уже и в богословских своих занятиях он быстро обнаружил глубокую оригинальность, энтузиазм и свою поэтическую натуру, что выявилось в большой поэме «О вездесущии тела Христова», написанной им латинскими стихами, показавшими в авторе, по мнению знатоков, большой литературный талант. Как уже сказано, в Тюбингене главнейшим предметом студенческих занятий считалось богословие, а все другое являлось подчиненным ему. Разного рода диспуты, коллоквиумы и сочинения преследовали одни лишь богословские цели. При некоторой свободе, какую предоставляло человеческому уму лютеранство, Кеплер находил для себя пищу и в богословии. Он очень часто вступал в богословские споры, стремясь давать новое толкование местам Св. Писания, и писал сочинения в том же роде, горячо отстаивая свои взгляды. Но ко времени Кеплера в лютеранстве выработалась уже известная ортодоксия, поэтому направление Кеплера не могло нравиться правоверным протестантам, и на его мнения мало-помалу начали смотреть как на ересь. Вскоре начальство пришло к убеждению, что Кеплер человек беспокойный и далеко не обладает качествами, необходимыми для хорошего богослова. С этого времени отношение к нему изменилось, и Кеплер ясно понял, что доступ к высшим духовным должностям будет для него закрыт навсегда и что ему предстоит быть деревенским пастором где-нибудь в глуши, без всякой надежды на перемену судьбы.

Вероятно, эта несправедливость сильно задела самолюбие юноши и послужила одною из причин того, что он решил оставить богословскую карьеру и искать иной. Это стоило ему, однако, немалой внутренней борьбы, что видно из одного письма его к Мэстлину. «Я хотел быть богословом, – пишет он, – и долго оставался в мучительном раздумье, но наконец решил, что при усердии я могу прославить Бога и в астрономии, если только вместе с Петром мне не придется воскликнуть: выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный».