Иоанниты - [41]

Однако чувство, что на меня вновь обращена сотня взглядов, заставило пригубить.

Я чуть не поперхнулся, когда ударило нечто! Громогласный звон сотряс стены особняка, физически ощутимая волна воздуха прокатилась по залу, уши заложило! Затем гул повторился – вспомнился, наконец, раздутый колокол, что разрывается в паре шагов отсюда. Не зря мне он не понравился – голос у него страшный и сокрушающий.

Когда он замолк (слава богам, этого не пришлось ждать долго), мы с Викторией, равно как и многие гости, облегчённо оторвали руки от ушей. Много же я ругался в адрес кретина, что построил это чудо.

Боюсь даже представить, каково здесь местным. Пусть места и малообжитые, но от колоколенки надо селиться за милю.

– Пито здесь славно живётся, – Виктория, не отойдя от медного грохота, продолжает кричать.

– Зато он всегда знает, сколько время.

– Меня бы это не утешило, не знаю, как коротышку.

– Много ты, кстати, про этого Пито знаешь?

– В общем-то, довольно мало, – пожала плечами Виктория. – Он богат, много работает, по слухам, даже не уклоняется от налогов. Мы как-то пробовали пощипать этого гуся, но везде, где он ступает, расставлены дивизии охраны. Пито – настоящий орех, причём скорлупа у него чугунная.

– И занимается он алмазами?

– Углём ещё.

– Ах, углём… с недавних пор не люблю людей, занимающихся углём.

Это я припомнил Рене Рено. Виктория решила не расспрашивать, кого это я имею в виду.

Мы миновали компанию, в центре которой пузатый усач тешит дам анекдотами. Среди восьми буржуа все отличаются нормальным ростом. На нас бросили равнодушные взгляды и продолжили своё веселье.

– А что будет, – довольно резко и не по-дамски дёрнула меня дочь за рукав, – если Монарх первым узнает тебя?

На этом вопросе меня прямо тряхнуло.

– Ей богу, не подумал об этом, – нервно затеребил я воротник.

– Ну, так что?

– Остаётся надеяться, что он забыл моё лицо. Я тоже многие лица не помню – должны всплыть, когда его увижу.

– Боже, отец, – негодующе упал голос Виктории, – как ты собираешься добраться до Монарха, полагаясь на случай?

– Просто я в этом деле новичок.

– Ты же раскрыл заговор на Альбионе!

– Там мне везло, плюс ещё хорошие люди помогали.

– После таких признаний мне как-то неуютно становится в этом улье…

– Не беспокойся, – говоря это, я и сам себе не поверил, – надо только найти одного человека, много времени это…

– Вон там! – оборвала меня Виктория.

Дабы не привлекать внимания, ей пришлось тыкать в сторону обнаруженного хозяина особняка локтями и подбородком. Я всё равно долго не мог разглядеть, где она увидела того самого коротышку. Наконец он предстал перед моими глазами во всём своём великолепии в сопровождении бравой свиты.

Джакомо оказался до омерзения крошечным, я бы не дал ему и ярда в высоту. Щёголь же решил компенсировать лилипутство блестящими ботинками на толстенной подошве и броским высоким цилиндром. Серый фрак свисает, как дождевой плащ, жабо делает его неотличимым от ребёнка. Но это пока не взглянешь на лицо.

Коротышка обладает широкими скулами и массивным для своего роста подбородком. Большой рот не ладится с крохотным носиком, чуть вздёрнутым (свет так ложится, что он кажется чем-то испачканным). Лицо посечено морщинами, которые вкупе с моноклем делают лицо Пито старческим. В довершение противоречивой внешности Джакомо может похвастаться вьющимися светлыми волосами.

Справа от него мужчина, выглядящий моложе своих лет. Темноволосая, кудрявая грива доходит ему до плеч, широкий лоб, густые брови, полные задора и огня глаза. Прямой нос, пышные губы, подбородок клином – такой бы сойдёт на роль дамского угодника и ловеласа. Явно в отличной форме, на его костюме различимы кружевные узоры, не портящие мужественный облик.

Надо полагать, Рамон Бернадоте – владелец школы телохранителей, взявшийся лично позаботиться о жизни Джакомо. Разве что я не замечаю у него оружия, да и карманы нигде не топорщатся.

Третий оказался долговязым мужчиной с таким выражением лица, словно он сильно недоумевает и растерян, как ребёнок. Заложив руки за спину, он немного раскачивается из стороны в сторону.

Голова у него вытянутая и какая-то прямоугольная, волосы тёмные, глаза большие и неподвижные, лет ему около сорока. Губы стиснуты так сильно, словно они пришиты друг к другу. Одну секунду лицо незнакомца выражает дюжий ум, а в следующую ты словно смотришь на малолетнего имбецила – такие смутные ощущения вызывает его неуловимая для понимания внешность.

Лишь одно мне говорят все три лица – среди них абсолютно точно нет иоаннитов.

Я молча изучал троицу достаточно долго, чтобы Викторию загрызло нетерпение:

– И?

– Среди них нет Монарха, – дочь попыталась уточнить, так что я тут же выдал следом. – Я точно уверен. В Ордене никто из них не состоял.

– Блестяще, – прорычала вполголоса Виктория, – значит, мы тут сильно задержимся?

– Увы.

– Тогда предлагаю подкрасться поближе.

– Думаешь, есть смысл за ними подслушивать? – кинул я недоверчивый взгляд дочери.

– Пойдём.

Настойчивая Бестия схватила меня за руку и грубо потащила мимо гостей, многие из которых тоже заметили хозяина вечера и бросились приветствовать его, лебезить перед ним и поднимать в его честь бокалы. Коротышка польщён!