Инженеры Кольца - [53]
Одархад сусми. Он отменил прием.
Сегодня утром я отправился на встречу с посланцем в чисто орготском стиле. Не открыто, в доме Шусгиса, где вся прислуга кишмя кишит агентами Сарфа, не говоря уже о самом Шусгисе, а на улице, будто случайно, в стиле Гаума — скрытно и украдкой.
— Господин Ай, не могли бы мы с вами немного поговорить? Он оглянулся удивленно, а узнав меня, испугался.
— Что это даст, господин Харт? — сказал он, помолчав. — Вы же знаете, что я не могу доверять вашим советам… еще со времен Эргенранга…
В его словах была искренность, если уж не способность к предвидению. Хотя все же и способность к предвидению тоже: он знал, что я хочу дать ему совет, а не просить его о чем-нибудь; он не хотел меня унижать.
— Здесь Мишнори, а не Эргенранг, — ответил я, — но опасность, которая вам угрожает, та же самая. Если вам не удастся убедить Оубсли или Йегея, чтобы они дали вам возможность связаться по радио с вашим кораблем, чтобы его экипаж, находясь вне опасности, мог придать достоверность вашему выступлению, то я думаю, что вам нужно связаться с ними с помощью вашего аппарата, анзибла, и, вызвать сюда корабль как можно скорее. Риск, связанный с этим действием, будет гораздо меньше, чем тот риск, которому вы подвергаетесь сейчас, действуя в одиночку.
— Заседание репрезентантов, посвященное моему вопросу, прошло удачно. Откуда вам известно о моих «выступлениях», господин Харт?
— Знать о таких вещах — для меня дело профессиональной чести.
— Но это уже не ваши дела, князь. Теперь это дело репрезентантов Оргорейна.
— Я говорю вам, что ваша жизнь в опасности, господин Ай, — сказал я. Он ничего не ответил, поэтому я ушел.
Я должен был поговорить с ним гораздо раньше, много дней тому назад. Теперь слишком поздно. Страх опять встает на дороге его миссии и моих надежд. Нет, не страх перед чуждым, приходящим из других миров. Эти орготы слишком глупы и малодушны, чтобы бояться того, что истинно и невообразимо чуждо. Они даже не в состоянии этого заметить. Они смотрят на существо из иного мира и что же они видят? Видят шпиона Кархида, извращенца, агента, — одним словом, принимают его за жалкий винтик политической машины, такой же, как они сами.
Если он не вызовет свой корабль немедленно, будет поздно. Может быть, уже сейчас поздно.
И во всем виноват я сам. Я совершенно не оправдал надежд.
12. О времени и тьме
из «Поучений Верховного жреца Тухульме», книги Канона Йомеш, написанной около 900 лет тому назад в Северном Оргорейне
Меше есть Средоточение Времени. Та минута его времени, в которой ему открылась суть вещей, наступила тогда, когда он уже успел прожить лет тридцать, и после того он прожил еще тридцать лет. Следовательно, Откровение пришлось как раз на середину Его жизни. И все века после Откровения были так же бесконечны, как бесчисленны будут века после Откровения, которое пришлось на Середину Времени. И в той Середине нет ни времени, которое пришло, ни времени, которое еще будет. Его не было и не будет. Он есть. И он — все.
Не существует ничего невидимого.
Один бедный человек пришел из Шеней к Меше, жалуясь, что нет у него ни хлеба для детей своего лона, ни зерна, которое он мог бы посеять, потому что от дождей сгнило в земле посеянное зерно и теперь все люди из его очага умирают с голоду. И Меше сказал ему: «Ищи на каменистых бесплодных полях Турреш. Там ты найдешь сокровище — серебро и драгоценные камни. Я вижу короля, который закапывает там свои сокровища десять тысяч лет тому назад, когда на него напал соседний король».
И бедный человек начал копать в земле Турреш в том месте, которое указал ему Меше, и нашел клад из старинных драгоценностей и при виде их громко закричал от радости. Но стоящий рядом с ним Меше заплакал и сказал: «Я вижу человека, который убивает своего брата по очагу из-за одного из этих отшлифованных камней. Происходит это через десять тысяч лет, а кости убитого найдут успокоение в той же самой могиле, где лежит сокровище. Человек из Шеней, я знаю и то, где находится твоя могила, вижу тебя лежащим в ней».
Жизнь каждого человека находится в Середине Времени, потому что Меше видел всех и все — в Оке Его. Мы все — зеницы Ока Его. Наши дела — Видение Его, а существование наше — Знание Его.
В сердце леса Орнен, длина которого сто переходов и ширина его столько же переходов, росло старое раскидистое дерево хеммен, у которого было сто стволов, и на каждом стволе было сто ветвей, и на каждой ветви было сто листьев. И дерево это в своей закоренелой сущности сказало: «Все мои листья — на виду, кроме одного-единственного, скрытого в тени всех остальных. И этот единственный лист — моя великая тайна. Кто увидит его в тени остальных моих листьев и кто сочтет их?»
Меше в своих странствиях проходил через лес Орнен и сорвал тот один-единственный лист.
Каждая капля осеннего дождя падает только один раз, и дождь шел, идет и будет идти каждую осень и во все времена. Меше видит каждую каплю его, которая упала, падает и будет падать.
В Оке Меше — все звезды, и вся тьма, что меж звездами, и весь свет их.
Отвечая на вопрос человека из Шорта, в минуту озарения Меше увидел все небо как единое солнце. Выше земли и ниже земли вся сфера неба была сияющей, как поверхность солнца, и тьмы не было. Потому что увидел Он не что было, и не то, что будет, а то, что есть. Звезды, которые убегали, унося свой свет, были в Оке Его, и с ними весь свет их
