Инженер Северцев - [7]

Беспокойство Ани в какой-то степени заразило Михаила Васильевича. Он видел, что жена по-своему права: менять работу было бы сейчас совсем некстати…

Подъехав к воротам министерства, Северцев отпустил машину. Вошел во двор, по-осеннему голой тополевой аллеей прошел к главному входу в большое неуклюжее здание. «Угораздило же кого-то смастерить такой сундук», — раздраженно подумал он, поднимаясь по ступенькам. Поздоровался со знакомым вахтером и стал в длинную очередь к лифту. Сразу же заметил перемены: широкий коридор первого этажа перегородили стеклянной стенкой, за ней виднелись два длинных ряда канцелярских столов и склонившиеся над бумагами головы. На четвертом этаже — такая же картина. Северцев только удивленно пожал плечами.

Навстречу ему семенил опрятный старичок в синей толстовке, с галстуком-бабочкой — главный бухгалтер их главка, добрейший из министерских бухгалтеров.

— Здравствуйте, батюшка Михаил Васильевич. С приездом!

— Здравствуйте, Евгений Сидорович. Вижу, у вас новости: сокращаете штаты!.. — Северцев кивнул в сторону стеклянной перегородки.

— И не говори, батюшка ты мой! Два новых отдела организовали… На пятом этаже, прости за выражение, даже уборные под канцелярию забрали, народ обижается, что бегать вниз приходится… — разводя руками, скороговоркой проговорил старичок.

— А я-то слышал, что у нас сокращения намечаются! — в полувопросительной форме продолжал Северцев, внимательно присматриваясь к выражению лица Евгения Сидоровича: тот обычно знал все.

— Болтают всякое. А коридоры заселяют. Сократим опять уборщиц да секретарей: их у нас на десять сокращений хватит… — хихикнул старичок и, поклонившись, той же семенящей походкой заторопился дальше.

Северцев понимающе улыбнулся.

В приемной перед его кабинетом модно одетая, с крашеными светлыми волосами секретарша Милочка самозабвенно болтала по телефону. При появлении Северцева она бросила трубку и, поспешно ответив на его приветствие, принялась усердно собирать в папку разбросанные по столу документы.

Михаил Васильевич разделся, достал из портфеля нужные бумаги и отправился к начальнику главка.

В прокуренной приемной толпились люди. Трезвонило несколько телефонов. Чуть ли не все, кто снимал трубку, немедленно требовали итоговых сводок за октябрь, грозили лишить кого-то премии за задержку сводок по капитальному строительству, кого-то ругали за срыв плана по валовой продукции…

Птицын сидел в кабинете один. Он разговаривал по двум телефонам сразу и тоже требовал злополучных сводок. Зажав одну из трубок между головой и плечом, он высвободил правую руку, протянул ее Северцеву, улыбнулся ему, указал на кресло и стал что-то торопливо записывать.

На Птицыне был щегольской синий костюм из дорогой шерсти, шелковая рубашка, шея повязана людным галстуком, желтые туфли покоились на толстенной каучуковой подошве. Среднего роста, полный, с узкими покатыми плечами и круглым животиком, дышащий довольством и благополучием, он показался Северцеву совсем не похожим на Сашку-свистуна, каким он знал его почти четверть века назад по Горному институту…

В те времена Птицын любил выступать на концертах с художественным свистом, за что и получил свое малореспектабельное прозвище. Сейчас Северцев смотрел на почти лысую, с жалкими волосиками на висках и затылке, голову, на желтое одутловатое лицо с заплывшими глазками, красноватым острым носом, — и в его сердце шевельнулась грусть.

Начальник главка закончил разговор по обоим телефонам ясными и краткими указаниями: «Давай жми!» — сказал он в одну трубку, «Давай, давай!» — в другую. Потом со вздохом откинулся на спинку кресла и, укоризненно глядя на Северцева пустыми глазами, с начальственной печалью изрек:

— Подвел ты нас, Михаил Васильевич! Послал я тебя на ликвидацию прорыва, а ты даже плана не дотянул… И когда!.. К Октябрьскому празднику!..

— Надеюсь, ты интересуешься не только тем, как комбинат выполнял отдельный план к торжественной дате, а главным образом — причинами постоянного отставания… Я привез подробный анализ работы. Здесь и предложения комбината. — Северцев развернул скрученную в трубку бумагу. — Надо помочь им, во всяком случае хоть не мешать работать нашими запретами.

— Опять ту же песню затянул, бунтарь. Тебе что, не нравятся главковские порядки? На рудниках лучше? Так поезжай туда, — зло отрезал Птицын.

— А тебе они нравятся? — уточнил Северцев.

— Нравятся они мне или не нравятся — не суть важно, не я их устанавливал и не мне их изменять. И по-дружески тебе советую — живи сам и другим не мешай. О жизни как-нибудь потом поговорим, а сейчас заместитель министра ждет сводку по главку, а ее нет: ряд предприятий задерживает телеграммы, междугородная, как на грех, переносит заказы на разговоры… А в общем, брат, дело, скажу тебе, табак. Только это между нами!.. Имею сведения…

Телефонная трель прервала Птицына. Он снял трубку, ответил: «Слушаю» — и тут же нажал звонок. Вбежала тучная секретарша. Он крикнул:

— Скажите, чтобы немедленно обработали сводку за октябрь! — И, положив трубку, взяв из-под руки Северцева папку, извиняющимся тоном обратился к нему: — Ты уж прости, поговорим после, меня срочно вызывает Николай Федорович.