Иные песни - [4]
Деньги, деньги, деньги. Казалось, что с момента прибытия в столицу Неургии пан Бербелек ни о чем ином и не думает, во всяком случае, не было никакой другой оси для его действий. Ведь если и вырывался он из этой сети, то не к иным желаниям, но в мрачное безволие и неподвижность, в тот самый тартар старцев и самоубийц, в который из Воденбурга открывались самые широкие врата. Но следовало признать, что богатство — это, по крайней мере, хоть какая-то цель, какой-никакой повод для жизни, может и низкий, но реальный, из него рождаются другие причины, после чего происходит регенерация человечности. К примеру: гордость, личное достоинство — из эстетики одежды и форм этикета. Белизна сорочки и тяжесть перстней на пальцах определяют ценность момента. Так вот мертвые предметы способны морфировать самочувствие человека — так разве не являемся мы самой подлой субстанцией?
Посему, когда он присоединился уже к Кристофу, переодетый в костюм для выхода, с волосами, смазанными пахучим кремом, с завязанным под подбородком зеленым жабо, в черном, застегнутым на все пуговицы британском кафтане и отполированных домашним невольником мягких сапожках — был он уже чуточку иным эстлосом Бербелеком, чем тот, которого Кристофф застал в теплой духоте спальни; чуточку по-другому мыслящим и совершенно иначе себя ведущим. В коляску эстлоса Ньюте Иероним вскочил столь же энергично, как и сам Ньюте. Весеннее солнце уже крепко пригревало, поэтому свой плащ из хумии он сбросил. А вот Кристофф остался в своей обширной шубе с бобровым воротником — когда хердонец располагался в своей обширной повозке, пан Бербелек рядом с ним казался еще более маленьким и незаметным.
Перед выходом он глянул на термометр: семнадцать делений по александрийской шкале — хотя с моря тянуло сильной прохладой, и рваные облака песочного цвета быстро мчались по лазурному небу. Дымы с завода Воэрнера обычно затягивали северный горизонт, но сегодня ветер справился и с ними — небо было словно лаковое. Ехали они в другом направлении, вниз, к порту, и Иероним ни на мгновение не терял с глаз воздушных свиней, длинные корпуса которых сейчас бросало ветром в стороны и вверх. Посчитал: семь. Прибыла одна в цветах султаната Мальты: корзины ходили вверх-вниз. Затем он обратил взгляд к флаговой башне порта. И вправду, уже вывесили извещение о прибытии «Филиппа Апостола». Самого порта он еще не видел, улицы Воденбурга были исключительно крутыми: их спроектировали с мыслью о защите от британских пиратов, которые еще до 850 года ППР нападали на эту часть Европы. Северные города, которые поддались и платили бриттам дань, не подверглись разрушениям, следы которых были заметны в Воденбурге хотя бы в форме выщербленной прибрежной стены. Ее темно-серый массив высился над портовой частью города; теперь в ней находились станции текнитесов моря и причалы воздушных свиней. Из черных глазниц башен выступали овальные хоботы столетних пыресидер.
Прежде чем выехать на портовые бульвары, коляска должна была продраться через еще более сужающиеся улочки старого купеческого квартала — и тут она застряла на несколько долгих минут. Их окружила людская толпа, взвесь окриков, смеха и громких разговоров на четырех языках вползла в уши, а в ноздри — запахи, от самых банальных до самых экзотических, последние — из индийских и персидских лавок, открытых «палаток глупцов», все резкие. Как всегда бывает в такой толкучке и замешательстве, всякая вещь казалась менее сама собой, чуть более — чем-то иным, а значит — ничем… вещь, слово, воспоминание, мысль… пан Бербелек рассеянно постукивал головкой трости по подбородку.
— А этот Ихмет…
— Так?
— Есть у него какая-нибудь семья? Где он живет?
— Связать его через землю? Гмм… У этого города множество достоинств, только мало кто назовет его красивым.
— Нет, скорее уже, я думал о доме под Картахеной, участок рядом с моей виллой в будущем месяце идет на продажу; я тут получил письмо, так что можно было бы…
— Такие связи они очень даже ценят. Гмм…
Не следовало забывать, что в глубине души рытер Ньюте был ксенофобом. Пан Бербелек прекрасно помнил это, он и сам был для Кристофа чужаком; более того, здесь, в Неургии, они оба были чужими. Ксенофобия Кристофа оставалась специфической, поскольку не порождала ненависти, неодобрения или хотя бы страха. Просто, Кристофф к каждому, кто не был хердонцем и кристианом, относился как к дикому варвару, ожидая всего наихудшего и ничему не удивляясь, любое же проявление человечности приветствуя, словно великую победу собственной морфы. За этим всем скрывались громадные залежи ненамеренного презрения, хотя снаружи оно проявлялось лишь в излишней сердечности. «По-гречески говоришь! Я ужасно рад! Может, заскочишь к нам на ужин? Если, естественно, ешь мясо и пьешь спиртное». И при всем при этом, Кристофа просто нельзя было не любить.
Пан Бербелек вынул янтарную никотианницу и угостил рытера. Оба закурили, возница подал огонь.
— Ты знаешь эстле Шулиму Амитасе?
— А как же, — пан Ньюте неспешно выдул из легких липкий дым. — Это что за смесь?
— Наша.
— Правда? Ты посмотри. Так что там с этой Амитасе?
1924 год. Первой мировой войны не было, и Польское королевство — часть Российской империи. Министерство Зимы направляет молодого варшавского математика Бенедикта Герославского в Сибирь, чтобы тот отыскал там своего отца, якобы разговаривающего с лютами, удивительными созданиями, пришедшими в наш мир вместе со Льдом после взрыва на Подкаменной Тунгуске в 1908 году…Мы встретимся с Николой Теслой, Распутиным, Юзефом Пилсудским, промышленниками, сектантами, тунгусскими шаманами и многими другими людьми, пытаясь ответить на вопрос: можно ли управлять Историей.Монументальный роман культового польского автора-фантаста, уже получивший несколько премий у себя на родине и в Европе.
Поскольку фантасты смотрят фильмы и читают книги — а некоторые после еще и откликаются на просмотренное/прочитанное; и поскольку последний фильм Нолана вызвал у зрителей больше разочарований, чем очарований, — поскольку все это так, не могу не предложить достаточно объемные размышления Яцека Дукая по поводу "Интерстеллара". Мне они показались тем более интересными, что автор, как это часто бывает, выходит далеко за рамки, собственно, обсуждаемого кинотекста.
Поклонники польской фэнтези!Вы и вправду верите, что в этом жанре все «началось с Сапковского и им же заканчивается»?Вы не правы!Хотите проверить? Пожалуйста!Перед вами — ПОЛЬСКАЯ ФЭНТЕЗИ как она есть. Повести и рассказы — озорные и ироничные, мрачновато-суровые, философские и поэтичные, ОЧЕНЬ разные — и ОЧЕНЬ талантливые.НЕ ПРОПУСТИТЕ!
В сборник «Польские трупы» включены рассказы 15 авторов, представляющих самые разные литературные традиции и направления. Открывает его прославленный мастер детектива Иоанна Хмелевская, с ней соседствуют известный поэт Мартин Светлицкий, талантливый молодой прозаик Славомир Схуты, критик и публицист Петр Братковский и др.Собранные в «Польских трупах» рассказы чрезвычайно разнообразны. Авторы некоторых со всей серьезностью соблюдают законы жанра, другие избрали ироническую, а то и гротескную манеру повествования.
В космосе, на границе земной империи, невесть откуда появилась морская галера длиной три тысячи километров, золотая до последнего атома, и, ускоряя движение, направилась к Земле. Это встревожило архангелов Благословенных Сонмов…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Природа всегда сильнее человека, потому что легко обойдется без него. Чего не скажешь о людях, которые не способны и дня прожить без того, что дает природа. Но что будет, когда силам планеты, настоящим силам, а не нашим придумкам вроде денег и славы, надоест человеческая цивилизация? Смогут ли выжить те, кто искренне считал себя венцом творения? Где пройдет грань между человеком — частью этого мира и человеком — разрушителем? Рассказ «Восставшая природа» дает ответы на эти вопросы. А еще дает надежду на то, что природа все же мудра и милосердна.
Наши современники волею случая попадают во времена их детства - в 1985-й год.
Физик, опять вернувшийся в большую науку и основавший свою лабораторию, отправляет Лаки в другой мир для установки зонда, но в назначенное время девушка назад не возвращается. Пришлось Сержанту и Хрому отправляться на поиски девушки, прихватив с собой и учёного. Они и не подозревали, что тот, иной мир, является другим измерением, где на месте Города находится Территория, пропитанная аномальной энергией, со своими смертельно опасными ловушками и страшным, мутировавшим зверьём.
Гостеприимный Сион, как и сезон дождей, остался позади, и Колин со Скахетом продолжили путь. Впереди Ивокарис с его Магической Академией и перспективой спокойной сытой жизни. Но не всё так просто. На пути встают новые смертельно опасные трудности в лице ордена Серой Длани, в казематах которого сгинуло множество людей. Сержанту предстоит невольное знакомство с его главой — монтар Шаасом, и чем окончится их встреча ведает только Единый.
Молодой человек получает странный амулет из рук умирающего деда. Попытки выяснить тайну амулета ведут к необычайным приключениям в прошлом и настоящем. Обладатель амулета должен следить за равновесием миров, что даёт ему огромную силу и власть над ними, но и налагает невыносимую ответственность за поддержание тонкой грани равновесия. И есть ещё один точно такой же амулет. Один уравновешивает другого. Где он и у кого? Путь предназначения должен соединить оба амулета, но хотят ли этого их обладатели? Книга основана на рукописях Казанцева Игоря Ивановича, моего деда, которого, к сожалению, уже давно нет в живых.
Третья, заключительная книга цикла «Голем из будущего». Обустроившемуся в средневековье попаданцу, вернувшемуся из-за океана на корабле, набитом золотом, пришла пора решительно вмешаться в вялотекущий миропорядок 13-го века. Наладить взаимовыгодное сотрудничество с легендарным английским королем Джоном, помочь своему другу вернуть принадлежащий тому по праву Галичский стол, а затем и вовсе прибить щит к «вратам Царьграда». И, в качестве закономерного результата всех своих действий, овладеть Иерусалимом, докопавшись в прямом смысле слова до тайны своего появления в этом мире!