Иные боги и другие истории - [16]

Через час с четвертью отряд, как было заранее условлено, прибыл на ферму Феннеров, где люди услышали последние сообщения, касающиеся намеченной ими жертвы. Карвен приехал на свою ферму около получаса назад, и почти сразу же после его прибытия из кровли каменного здания поднялся в небо яркий луч, но в остальных окнах не было света, как всегда в последнее время. А вскоре еще один луч вырвался из верхнего этажа дома, устремившись к югу, и собравшиеся поняли, что происходит нечто ужасное и сверхъестественное.

Капитан Виппл разделил отряд на три части. Одна группа, состоявшая из двадцати человек, под командой Элеазара Смита, должна была направиться к морскому берегу, чтобы охранять место возможной высадки вражеского подкрепления, и оставаться там до начала решительных действий. Второй группе, также состоявшей из двадцати человек, под началом капитана Эйзы Хопкинса, надлежало прокрасться по речной долине за ферму Карвена и разрушить топорами или пороховым взрывом прочную дверь на высоком крутом берегу. Основная группа должна была окружить дом и все службы фермы. Треть этой последней группы капитан Мэтьюсон должен был повести к таинственному каменному строению с узкими окнами. Еще одна треть во главе с капитаном Випплом предназначалась для нападения на дом, а оставшаяся треть должна была находиться в резерве до сигнала.

Согласно этому плану группа, находившаяся на берегу реки, должна была штурмовать дверь по свистку и захватить всех, кто появится из подземелья. Услышав два свистка, группа должна была проникнуть через дверь в само подземелье. Группа у каменного строения по тем же сигналам должна была вначале взломать входную дверь, а затем спуститься в подземелье и присоединиться к нападающим со своей стороны. Последний сигнал – три свистка – вызывал резервные силы, охранявшие подступ к ферме; часть из составлявших их двадцати человек должна была войти в подземные помещения через дом, а другие – через каменное здание. Капитан Виппл был абсолютно уверен в существовании катакомб и учитывал это при составлении плана. У него был боцманский свисток, издававший очень сильный и резкий звук, который было трудно не услышать даже на приличном расстоянии. Сигналы могла пропустить лишь группа на морском берегу, и потому их предполагалось продублировать, направив туда гонца. Мозес Браун и Джон Картер отправились к реке вместе с капитаном Хопкинсом, а президент Меннинг должен был оставаться с капитаном Мэтьюсоном у каменного строения. Доктор Бовен и Эзра Виден находились в группе капитана Виппла, которая должна была начать штурм дома сразу, как только к капитану Випплу прибудет гонец от капитана Хопкинса, сообщая о готовности его группы. Тогда командир отряда подаст сигнал – один громкий свисток, и все они одновременно начнут штурм в трех местах. В час ночи с минутами все три группы покинули ферму Феннера: одна направилась к морскому берегу, вторая – в долину реки, к ведущей в подземелье двери, а третья в свою очередь разделилась на две части и двинулась к ферме Карвена.

Элеазар Смит, сопровождавший береговую группу, пишет в своем дневнике, что прибыли они к месту назначения без всяких происшествий и долго ждали у крутого склона, спускающегося к бухте. Один раз тишина была нарушена неясным звуком, напоминающим сигнал, второй раз – свирепым ревом и криками, затем – взрывом, происшедшим, по всей вероятности, в том же месте. Позже одному из моряков показалось, что он слышит отдаленные мушкетные и ружейные выстрелы, а еще через некоторое время Смит почувствовал, как все вокруг заходило ходуном и воздух содрогнулся от звука таинственных и страшных слов, произнесенных неведомым гигантским существом.

Только перед самым рассветом к ним в одиночку добрался гонец, измученный, с дико блуждающим взглядом; одежда его источала ужасающее зловоние. Он велел им без всякого шума расходиться по домам и никогда не упоминать и даже не думать о делах этой ночи и о том, чье имя было Джозеф Карвен. Вид гонца был убедительнее всяких слов. Прежде он слыл простым и честным моряком, имевшим множество друзей, но с той ночи в нем произошла непонятная перемена: что-то как будто надломилось в его душе и он начал сторониться людей. Аналогичные перемены, как потом выяснилось, произошли и с другими участниками нападения, побывавшими в самом гнезде неведомых ужасов. Каждый из этих людей, казалось, утратил частицу своего существа, увидев и услышав нечто, не предназначенное для человеческих ушей и глаз, и не сумев это забыть. Они никогда ни о чем не рассказывали, ибо инстинкт самосохранения – самый примитивный из человеческих инстинктов – заставляет человека останавливаться перед страшным и неведомым. Этот невыразимый страх передался людям из береговой группы от единственного добравшегося до них гонца. Они также почти ничего не рассказывали об этом деле; и дневник Элеазара Смита является единственной записью, оставшейся от ночного похода вооруженного отряда, который выступил из таверны «Золотой лев» в ту весеннюю звездную ночь.

Однако Чарльз Вард нашел косвенные сведения об этой экспедиции в письмах Феннеров, обнаруженных им в Нью-Лондоне, где проживала другая ветвь этого семейства. По всей вероятности, потаксетские Феннеры, из чьего дома была видна обреченная ферма, заметили, как туда шли группы вооруженных людей, и ясно слышали бешеный лай собак Карвена, за которым последовал пронзительный свисток – сигнал к штурму. После свистка из каменного здания во дворе фермы в небо вновь вырвался яркий луч света, и сразу же раздался второй сигнал, зовущий все группы на приступ. Послышалась слабая россыпь мушкетных выстрелов, почти заглушенная ужасающим воплем и ревом. Никакими описаниями нельзя передать весь ужас этих звуков; по словам Люка Феннера, его мать потеряла сознание, едва их услышав. Потом вопль повторился немного тише, сопровождаемый глухими выстрелами и оглушительным взрывом, раздавшимся со стороны реки. Примерно через час после этого собаки стали лаять уже с испугом, послышался глухой подземный гул и пол в доме задрожал так, что покачнулись свечи, стоявшие на каминной доске. Почувствовался сильный запах серы, и в это время отец Люка Феннера сказал, что слышал третий сигнал, зовущий на помощь, хотя другие члены семьи ничего не заметили. Снова прозвучали залпы мушкетов, сопровождаемые глухим гортанным криком, не таким пронзительным, как прежде, но еще более ужасным – он был чем-то вроде злобного бульканья или кашля, так что назвать это звук криком можно было лишь потому, что он продолжался бесконечно долго и его было труднее выносить, чем любой самый громкий вопль.