Инвестор - [16]

Ему стало не по себе, чудилось, что скомканный листок обжигал ладонь, как булыжник, нагретый на солнце.

«Убийца».

Да, действительно, так оно и было. Время стояло такое. Без физического устранения врагов и недобросовестных конкурентов зачастую никак не удавалось обойтись. На личном счету Николая числились три жертвы, лица которых он будет помнить до конца своей жизни. Вот только события тех далеких и непростых дней он запихнул в стальной сейф, спрятал его в самые потайные закоулки сознания, а ключ похоронил в яме забвения. Знает об этом настолько ограниченный круг людей, что хватит пальцев одной руки, чтобы их перечислить.

Так кого именно имел в виду этот странный мститель, когда оставил рядом с его бесчувственным телом это напоминание? Одного или всех вместе?

Он неожиданно замер, будто чудом не наступил на затаившуюся змею.

«Банкир, – оторопело подумал Николай. – Тощий поганец, может, это твоих рук дело? Присвоил мои бабки и решил таким образом спектакль разыграть?!»

Впрочем, после недолгих размышлений Коршунов был вынужден отказаться от этой мысли. Он решил, что вряд ли Олег причастен к этому дерзкому нападению. Этот пижон ойкает, когда таракана видит, кишка у него тонка заказать Колю Коршунова. А уж провернуть это дело своими руками и подавно. Да и когда он успел бы это сделать? Послал за ним хвост, как только они распрощались? Сразу после их разговора? Бред!..

– И почему меня тогда не убили? – вслух пробормотал Николай, осторожно переступая босыми ногами.

«Действительно, если Банкир хотел избавиться от настырного клиента, то зачем устраивать какие-то показушные сцены с раздеванием и подсовыванием записок?

«Потому что это не Банкир, а кто-то другой. Убить тебя было бы слишком просто», – ответил он самому себе.

Ступни неприятно кололи мелкие веточки и сосновые иглы. В какой-то момент Николай споткнулся о корень, выступающий из земли, до крови ободрал большой палец на ноге и громко выругался.

– Тогда кто это? – хрипло проговорил он, мельком взглянув на запястье, которое облегали швейцарские часы. В свое время он без сожаления выложил за них семь штук евро.

Надо же. Одежду забрали всю, вплоть до трусов с носками, а часы не взяли. Как и перстень из белого золота, тускло поблескивающий на безымянном пальце левой руки. За эти две цацки можно было свободно выручить среднюю иномарку, но их оставили, сделали это показательно, демонстративно. Такой факт вызывал у Коршунова еще большую тревогу.

Вице-президент ассоциации любительского бокса Санкт-Петербурга, одетый в рваный мешок из-под картошки, продолжал брести по лесу. Он ковылял, дрожал от холода и крепко, до побелевших костяшек, сжимал в кулаке измятый листок с надписью «Убийца».

Ему удалось выбраться из леса спустя сорок минут. Немного пройдя по трассе, Николай наткнулся на указатель с надписью: «Река Тверца».

«Судя по всему, увезли меня недалеко», – мрачно отметил он.

Лишь только восьмая по счету машина притормозила возле странного мужчины, голосующего на трассе, одежда которого состояла из грязной мешковины. Водитель уже решил было отказаться сажать к себе столь специфического пассажира. Он согласился подвезти его лишь тогда, когда тот молча снял с пальца перстень и положил на приборную доску.

Роман Олейник

Роман Игоревич Олейник, владелец небольшой мебельной фирмы, расположенной в Москве, взглянул на часы. Начало одиннадцатого вечера. Он погладил эластичные перчатки, расправил мелкие складки на пальцах. Со временем у Романа вошло в привычку не снимать их даже дома. Ванна и постель – только там он обнажал свои руки.

Роман расположился в мягком кресле, неторопливо взял с пепельницы тлеющую сигарету, глубоко затянулся, выдохнул и развеял легкий дым рукой. По гостиной поплыл терпкий, сладковатый запах травки. Затем он перевернул страницу книги, которую, судя по обтрепанной обложке, перелистывал не один раз.

«Множество горных рек впадает в глубокое море. Причина в том, что моря расположены ниже гор. Поэтому они в состоянии властвовать над всеми потоками. Так и мудрец, желая быть над людьми, становится ниже их, а желая быть впереди, он становится сзади. Поэтому, хотя его место над людьми, они не чувствуют его тяжести, хотя его место перед ними, они не считают это несправедливостью», – прочел Роман знаменитое изречение Лао-Цзы и улыбнулся.

Древнекитайский философ и основоположник даосизма, конечно же, был гением, хотя со многими его утверждениями Роман с удовольствием поспорил бы. Он с легким раздражением поймал себя на мысли о том, что не может сосредоточиться на строчках, отложил книгу в сторону, глотнул ароматного чая с чабрецом, после чего сделал очередную затяжку. На этот раз вкус травы показался ему каким-то пресным, бесцветным.

«Или день прошел как-то особенно», – рассеянно подумал Олейник, взглянув в окно.

Ночь накрыла город бархатистым угольным одеялом, на котором, словно прицепленная бриллиантовая брошка, мерцала одинокая звездочка.

Он вздохнул.

День прошел как обычно. До обеда он работал у себя в офисе, а потом нанес визит в банк. Роман заметил, что Олег сегодня был каким-то нервным. Собственно, это обстоятельство не должно было его волновать. У каждого свои проблемы.