Инверсия - [8]

Наконец, Раф закончил и оглядел замерший класс.

— А теперь, — негромко сказал он, — сосредоточьтесь и постарайтесь определить, что в рассматриваемой вами модели Земли не так.

Дети зашевелились. Кто-то вцепился в кудри и замер, пытаясь пронзить взглядом висящий перед ними туманный шар, кто-то яростно заскрёб затылок, кто-то вперил очи в потолок, словно надеясь найти ответ именно там, а кто-то просто окончательно расслабился и полуприкрыл глаза.

Когда истекла первая минута, Катенька Опухтина неуверенно произнесла:

— Здесь нет меридианов и параллелей.

— Вообще-то, — заметил Дорин, — на модели, приближённой к реальному объекту, их и не должно быть…

Но тут его перебил Мишаня Журавлёв, очнувшийся вдруг от задумчивости и провозгласивший на весь класс:

— Она хотела сказать, что отсутствует магнитная решётка!

— «Ого!» — внутренне восхитился Раф, но вслух произнёс:

— Да. Верно.

А затем, стараясь выглядеть невозмутимым, предложил:

— Не мог бы ты описать её поподробнее.

Мишаня оттопырил губу, моргнул и, явно затрудняясь в поиске нужных слов, приступил к изложению:

— Она… такая… ну… как будто сетку на Землю набросили… Только у неё не квадратики, а эти… как их…

— Пятиугольники, — подсказал Дорин.

— Во! — просиял Журавлёв. — Пятиугольники… Как у футбольного мяча. А вдоль верёвочек течёт сила (мальчишка без зазрения совести использовал терминологию вечно живой сказки «Звёздные войны»). А в тех местах, где верёвочки сходятся… — Он изобразил обеими руками движение, как будто что-то подбрасывал вверх, и это что-то, по мнению Рафа, должно было означать фонтан. — Там выход силы.

— Узлы магнитной решётки, — перевёл Дорин.

— Ага, — парнишка победно оглядел одноклассников.

— Молодец! — израильтянин поощрительно улыбнулся. Сам догадался или где-то высмотрел?

— А я её чувствую.

— Чудны дела твои, Господи! — пробормотал Раф. — Садись, Мишаня, — он повёл ладонью вниз. — Такое умение надо развивать. Это может очень пригодиться тебе в будущем. Остальным ребятам сумеешь показать, как это делается?

— А чего ж! — солидно сказал Журавлёв.

— Вот и славно! — заключил Раф. — Кто ещё обнаружил недостатки в модели?

— Я! — боясь, что его опередят, взвился со своего места маленький белобрысый Даня Ковальчук.

— Говори, — разрешил Дорин.

— Информационного поля нет, — скороговоркой выпалил малец.

— Как оно должно выглядеть?

— Никак. О нём можно только думать. Мы берём оттуда свои знания. А здесь его нет.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

«Однако, подковал Брюс детвору, — израильтянин покачал головой. — Но ведь прав, бесёнок! Не подумал я включить в модель фактор информационного поля».

— Правильно, Даня, — сказал он. — Чего нет — того нет. Это ты совершенно справедливо заметил. Мы как-нибудь все вместе попробуем данную модель довести до ума. Прошу садиться. Ну-с, леди и джентльмены, кто следующий?

Поднялась хорошенькая Стелла Зуева и укоризненным тоном произнесла:

— Вообще-то Земля — не шар, а такая штука, похожая на мяч для регби. Я кино смотрела. И ещё на неё всё время действует Луна. Поэтому бывают приливы и отливы. А ещё на Землю влияют звёзды и планеты.

— И это — правда, — согласно кивнул Раф. — Всё в мире взаимосвязано. Включаем в перечень доработок. Поехали дальше. Есть желающие?

Таковых появилось — хоть отбавляй. Вероятно, пример первых и дополнительные минуты значительно стимулировали мыслительные способности. Сгрудившись вокруг модели (пришлось Дорину разрешить ученикам некоторую вольность), дети щебетали, наперебой высказывая собственные суждения и горячо отстаивая пришедшие им в голову идеи. «Не иначе, информационное поле пощипали, — усмехался про себя физик. — Вон, как их распирает!! Время урока истекло совершенно неожиданно. Пока приводили всё к общему знаменателю, пока договаривались о будущем распределении обязанностей при повторном моделировании, пока выясняли, кто начинает и кто заканчивает, не заметили, как прозвучал гонг. Спохватились лишь тогда, когда и крывшуюся дверь просунулась голова Вовчика Потапова из параллельного класса, подталкиваемого сзади оравой таких же сорванцов, и ехидно поинтересовалась:

— Вы на перемену идёте или здесь останетесь?

И толпа мальчишек и девчонок, тут же забыв о высоких материях, ловко обтекая Рафа и оглашая воплями классную комнату, бросилась вон.

«Значит, не истеричничать? — с холодной яростью подумал Солдат. — Ах ты… всеведущий наш! Всё-то ты рассчитал и взвесил! И всё-то у тебя получилось гладко. Только одно упустил— плевали они на наше доброе отношение! Свои у них интересы. А наши они и в грош не ставят…» Он резко ткнул клавишу ви-селектора, и на экране тотчас возникла хмурая физиономия Кости Прошина, его заместителя по оперативной работе.

— Есть что новое по Монаху? — не здороваясь, раздражённо буркнул Солдат.

— Никак нет, шеф. — Костя развёл руками. — Сплошное однообразие. Из дома— на работу, с работы — домой. Квартира его — тоже образец тихой заводи. Он по вечерам даже телевизор не смотрит. Всё по-прежнему. Придёт, примет душ, поужинает — и в койку. Утром — в обратном порядке. Скучно.

— А ты не скучай! Думай. Анализируй. Я вот только что с ним беседовал. И у меня появилось очень сильное ощущение, что он нам голову морочит. Его поведение — сплошная бутафория. Слишком уж просто у него всё получается. Не тот человек Монах, чтобы отстранённо наблюдать за важнейшими событиями в истории человечества. Это, кстати, следует из его же слов. Эволюция, понимаешь! А он уютно пристроился сбоку и умиляется. Ерунда! Он слишком деятелен для этого. Смотри за каждым шагом, каждым вздохом. Головой отвечаешь! Когда-то же он должен расслабиться.