Интригующее начало - [63]

– Расскажи мне о смерти тети Нелл.

Я вздохнула.

– Серия апоплексических ударов. Первый случился несколько месяцев назад, вскоре после Рождества. Приступ был очень сильным, после него она почти полностью лишилась способности двигаться и говорить. Доктор написал мне в Коста-Рику, и я быстро вернулась домой. Я увидела перед собой совсем не ту женщину, которую знала всю жизнь. Доктор давал ей морфин в больших дозах, чтобы она не мучилась и не волновалась. Через несколько месяцев после первого удара случился второй, более сильный, чем первый, и, когда она пришла в себя, мы поняли, что она полностью утратила речь. Она пыталась писать, но и это ей оказалось не под силу, и доктор сказал, что гуманнее будет держать ее до конца под действием морфина. Признаюсь, когда она умерла, я почувствовала облегчение. Невыносимо было видеть ее такой. Всегда целеустремленная, полная энергии – и что с ней стало?..

– Да, понимаю, – мягко сказал он. Я не ожидала этого внезапного проявления сочувствия, а потому поспешно продолжила:

– Ну вот, даже ты видишь, что эта линия расследования ни к чему нас не приведет. Прошлое барона должно быть гораздо более перспективным источником информации. Давай начнем с этого несчастного джентльмена. У него были враги?

Стокер покачал головой.

– По крайней мере, я о них ничего не знаю.

– Он был иностранцем. Знаешь, откуда он родом?

– Из Кобурга. Какое-то время он учился в Брюсселе, а затем поступил в университет в Бонне.

– Прекрасно. А когда он переехал в эту страну?

– В начале сороковых. Он был другом детства принца Альберта. Когда принц-консорт женился на королеве Виктории, поначалу он с трудом здесь осваивался и попросил Макса приехать и поселиться в Англии. Макса ничто не связывало с Германией. Его родители к тому времени уже умерли, а братьев и сестер у него не было, и поэтому он приехал.

– Они часто виделись с принцем?

– Не очень. Королева оказалась требовательной женой, – добавил Стокер с тенью улыбки. – Но, когда она была готова им делиться, двое мужчин отправлялись вместе на ужин или на верховую прогулку. Но чаще они только переписывались. Думаю, принца просто грело ощущение, что кто-то из его соотечественников живет неподалеку.

– Несомненно, – задумчиво ответила я. – Но какие бы ни были отношения у барона с принцем, Альберт умер уже несколько десятилетий назад, и, насколько нам известно, барон все это время жил в безопасности. Если и существовал какой-то повод желать ему зла из-за его дружбы с принцем, преступление должно было совершиться уже очень давно.

– Согласен. Значит, если в его дружбе с принцем не было мотива для убийства, нам нужно обратиться к его недавнему прошлому.

– Как ты с ним познакомился? – спросила я.

– Когда я учился в университете, он приходил к нам читать лекции как приглашенный профессор. У нас нашлись общие интересы, и он был так добр, что стал мне наставником в те времена, когда у меня совсем не было друзей. А позже, гораздо позже, он спас меня, – просто сказал Стокер.

– Это тот самый долг, о котором вы говорили, когда он оставил меня с тобой? Именно поэтому ты чувствовал, что обязан меня защищать?

Он кивнул, и я подумала, что он больше ничего не прибавит, но потом он заговорил, и каждое слово давалось ему так тяжело, будто он выкапывал их из-под земли.

– Я был ранен в Бразилии, и для меня настали очень темные времена. Я о них не говорю и даже не позволяю себе о них думать. Но я погрузился на такое дно, куда только может опуститься живой человек. И я никак не мог оттуда вынырнуть. Я был удовлетворен тем, что живу и умираю там. Мои раны затянулись, но тело было в лучшем состоянии, чем все остальное, – сказал он, горько усмехнувшись. – Макс проделал путь через полмира, чтобы привезти меня домой. Если бы он не взялся меня оттуда вытащить, я бы так и остался там гнить в тюрьме, которую я сам для себя создал, слишком погруженный в отчаяние, чтобы найти в себе силы для спасения. Макс нашел меня там, вернул мне человеческий облик и привез обратно в Англию.

Я не знала, что сказать, а он продолжал, и его голос казался каким-то отсутствующим, будто он разговаривал во сне.

– Но в то время я не мог оценить его поступок. Он хотел, чтобы я жил вместе с ним в Лондоне, но я все еще был очень зол и погружен в свое горе. А потому я уехал от него и присоединился к бродячему цирку, бросил лучшего друга в своей жизни. И он отпустил меня, по крайней мере, на время. Потом он снова нашел меня и предложил вернуться в Лондон. И к тому моменту я уже был готов принять протянутую руку. Я согласился взять этот склад себе для мастерской, снова начал работать, но по-прежнему сопротивлялся его попыткам вернуть меня полностью к жизни. Мне казалось, что я, однажды сбившись с пути культурной человеческой жизни, никогда уже не смогу его найти. Но Макс все не сдавался. Он не переставал верить, что однажды я смогу вытащить себя из этой бездны, в которую скатился.

Он замолчал и горько рассмеялся.

– И, кстати, вот что забавно. Знаешь, на чем специализировался Макс? На реставрации. Ничего в жизни он так не любил, как находить старые картины, поврежденные от времени, неаккуратного обращения или во время войны, и возрождать их к жизни. Жаль, что со мной он не успел закончить.