Интимный дневник шевалье де Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II - [18]

Для приезда Императрицы, заранее подготовляют дома, в которых бы можно было остановиться с большим удобством, чем у крестьян, помещения которых совершенно невыносимы для француза, по причине страшной жары, которая в них царствует. Тогда и лошадей можно найти сколько угодно; до Новгорода, за них платится по копейке на лошадь и версту, а с Новгорода — вдвое. Но и это очень не дорого. Кучерам дают сколько угодно, начиная с пяти су: от этого зависит скорость езды.

Год 1776

Январь

Понедельник, 1-го янв. 1776 г. — К М-ель Бресюль.

Из-за пятисот лье, мой дорогой и милый друг, поздравляю вас с Новым Годом, который проведу, вероятно, без вас. Увы! Желал бы вас видеть, но не могу на это надеяться. В карьере, мною избранной, нельзя знать куда попадешь. Могу ли я рассчитывать, что увижу свою семью, друзей и знакомых, которых оставил во Франции? Но я не хочу останавливаться на таких печальных мыслях, они убивают бодрость, которая мне теперь так нужна. В том уединении, в котором находится теперь мое сердце, я хотел бы, по крайней мере, почаще вспоминать о том, что мне дорого, и питаться надеждою вновь пережить когда-нибудь те блаженные минуты, которые я проводил с вами.

Вот уже два дня, мой друг, как я живу в одном из лучших городов Европы, по отзыву географов и путешественников. Я не могу еще пока сказать, что об нем думаю, но придет и мой черед, когда я выскажусь может быть иначе: всякий волен иметь свое мнение.

Вторник, 2. — К моему брату.

Пребывание в Москве не было для меня так плодотворно, как я надеялся. Мне следовало изучить итальянский и немецкий языки, но я ничего этого не сделал. Зато я приобрел несколько знакомых, которых опишу тебе впоследствии; они мне будут полезны и доставлять удовольствие. Вообще я очень люблю частные знакомства и жертвую им необходимостью вращаться в свете; в этом отношении мне следует исправиться.

Приехав в Петербург, я решил вести себя иначе: хочу видеть свет, не бросая своих занятий. Я положил себе за правило каждый день прочитывать по сто страниц, а вечером записывать все, что увижу в обществе интересного. Начну с «Истории министерства Вальполя» и думаю сделать из него конспект. Думаю также поступить с историческими сочинениями аббата Мило, и проч. Излагать буду в форме писем, чтобы не было сухо.

Очень приятно пообедать у барона Нолькена. Нас было 8 или 10 человек, между прочими знаменитый портретист Ролэн и гр. Штейнбок, капитан кавалергардов, прекрасно играющий на клавесине и очень милый в обществе. За столом моим соседом был Ролэн, обладающий простотой и скромностью настоящего таланта. Это в самом деле великий художник и один из лучших наших живописцев. Он мне сообщил, что пейзажи в Швеции замечательно красивы, как благодаря живописности местоположения, так и вследствие замечательной чистоты воздуха, делающей все цвета более живыми. Было бы интересно взглянуть на них, и я надеюсь, по отъезде из России, провести несколько дней в Стокгольме. Тогда я опишу то, что увижу.

Среда, 3. — К нему же.

Каждый день, мой друг, являются новые лица. Начинаю с Лессепса, французского консула, переведенного сюда в июле из Гамбурга. Он мне показался порядочным человеком, немножко болтуном может быть и не особенно умным, хотя внешность у него приятная. Благодаря этим двум недостаткам, в связи с некоторой претенциозностью, он нажил себе здесь врагов. Но я надеюсь, что при ближайшем знакомстве его оценят, так как он, в сущности, добрый малый; по крайней мере, показался мне таковым.

В то же утро я видел двух французских негоциантов, гг. Рэмбера и Мишеля. Первый был вице-консулом; он человек образованный, умный и деятельный, а кроме того экономист. Что касается Мишеля, то он корчит из себя барина; он действительно богат, но я предпочитаю ему Рэмбера.

Четверг, 4. — К г-же Брессоль.

Вы любили живопись, мой милый друг; как жаль, что вас не было со мною сегодня в мастерской Ролэна, которую я осматривал! Вы бы пришли в восторг от того, что я там увидел. Между прочим я любовался портретами князя и княгини Голициных[45]; первый особенно хорош. Тень, например, передающая пустоту между голубой лентой и сукном мундира — кажется, что туда можно палец просунуть! Этот Ролэн, весьма искусный художник, он ничем не пренебрегает в своих картинах, так что отделка подробностей увеличивает сходство. Я очень был доволен взглянуть на его работы, но все искал в мастерской еще чего-то и только потом догадался, что ищу вашего портрета. Впрочем, если бы он и был там, то мне все-таки недоставало бы оригинала; нельзя быть счастливым вдали от того, кто необходим нашему сердцу.

Часть дня я провел в питье и еде, как пьют и едят только в кабаках. Но мы и в самом деле были в одном из них. Вы должны знать, милый друг, что одним из немногих удовольствий в этой стране являются пикники. Едут на санях в трактир, таким же образом оттуда возвращаются и думают, что хорошо провели время. В двух верстах от Петербурга, на Неве, есть очень красивый островок, называющийся Каменным. Великий князь, которому он принадлежит, намерен там строиться. Французский ресторатор, по имени Готье, получил позволение держать там трактир, в котором мы и были. Хороший обед стоил нам четыре рубля три четверти (около луидора), но было очень холодно — 19 градусов. Больше всего мне доставила удовольствие езда по льду Невы. Эта прекрасная река, по крайней мере, вдвое шире Сены и очень украшает столицу Российской Империи.