Интимный дневник шевалье де Корберона, французского дипломата при дворе Екатерины II - [102]

Вот об этом я и хочу написать де-Верженну, чтобы доказать ему, что не ограничиваюсь наблюдением только тех лиц, которые меня окружают, а начинаю глубоко понимать страну, с которой мне придется иметь дело, если обстоятельства поставят меня во главе посольства.

Понедельник, 28. — К брату.

Сегодня мы были на большом торжестве во Дворце. В ночь с субботы на Пасхальное воскресенье, в дворцовой церкви, совершается богослужение, а потому в это Воскресенье выхода не бывает. Но за то сегодня мы целовали руку Императрицы и Великой Княгини. Эта продолжительная церемония не исцелила моей простуды, так что я вернулся домой с сильной головной болью. Новых назначений не было, но их ждут в будущую пятницу, в день рождения Ее Величества.

Расскажу тебе гениальную мысль Бецкого. Кто-то сожалел о том, что у великой княгини до сих пор нет детей, и приписывал это слишком горячему ее темпераменту, так как вообще пылкие женщины начинают родить лишь тогда, когда похолодеют немножко. Великий Бецкий, самым серьезным образом, тотчас же предложил непогрешимое средство против временного бесплодия великокняжеской четы: облить их холодной водою в самую горячую минуту. Ты примешь это за глупую шутку старого развратника, но если бы ты знал этого человека как я его знаю, то увидал бы, что это одна из черт его гениальности. И вот такой-то человек стоит во главе воспитательных учреждений России, заведует образованием юношества обоих полов, проводит ежедневно два часа в самом близком общении с Императрицей, так как состоит при ней чтецом!

С часу на час ждем вскрытия Невы. Запоздание его причиняет большие бедствия жителям столицы, потому что, несмотря на страшную опасность перехода по льду в это время, беспрестанно находятся люди, готовые пренебречь этой опасностью во имя веры в Николая Чудотворца, во имя которого и тонут беспрестанно. Я спросил: почему же не расставят сторожей по берегам реки, мне ответили, что это средство уже испробовано, но оно только увеличило число несчастий, так как простой народ, стараясь обмануть сторожей, переходит в самых опасных местах. Меня это не убедило; я думаю, что хорошей охраной и штрафами можно спасти очень многих от гибели. Да наконец нельзя ли завести какие-нибудь сети для спасения погибающих? Должно быть все эти средства слишком просты и принесут только невинную пользу, а мы хотим блеска, шума, славы: надо помнить, что мы живем в России и нами правит женщина!

Вторник, 29. — К брату.

Весна вносит некоторые изменения в состав нашего общества: уезжает кн. Лобкович, который будет заменен Кауницем; уезжает Сольмс, но только в отпуск. Лясси вернется только через три недели; нам его очень недостает для ремонта дипломатического корпуса. Ты, должно быть, видел его в Париже, говорят, он там был хорошо принят. Не знаю, говорил ли он обо мне с де-Верженном, но надеюсь на это, так как они были знакомы еще в Швеции[146]. Думаю, что могу узнать от него что-нибудь относительно настроения министра на мой счет.

Говорят, Нолькен будет отозван в июне; отъезд его не произведет особого впечатления, так как ни он, ни жена его никакой роли в обществе не играли, хотя м-м Нолькен и молода, и очень хороша. Один русский, на ужине у Голициных, сравнил ее со статуей Пигмалиона, до оживления.

При Дворе нового ничего нет. На будущей неделе Императрица едет в Царское Село, и не будет показываться в публике до июня, то есть до переезда в Петергоф. Слухи о войне продолжаются; артиллерию перевозят отсюда в Киев, а из Киева не знаю куда-то на берега Черного Моря. Думают, что в конце концов произойдет открытый разрыв с турками, чего очень желает Австрийский Император, но о нем вам лучше знать, так как он теперь в Париже[147].

Среда, 30. — К брату.

Наконец, Нева вчера в 3 часа дня, разошлась. Комендант крепости, стоящий на том берегу, тотчас спустил шлюпку и отправился донести об этом Императрице. Во все время его переезда с крепости стреляли из пушек, а комендант получил, говорят, тысячу рублей.

Обедал я, с принцем де-Шимэ, у себя в кабинете, чтобы любоваться рекою. Несчастный принц постоянно хворает и вот уже пятьдесят девять дней как не выходит на воздух. Ему уже надоело лечиться; собирается ехать в Карлсбад, куда его посылают врачи, а оттуда тоже на воды, в окрестности Неаполя.

Ты знаешь, мой друг, что я рекомендовал ему секретаря, некоего Кюсси де-Маратрэ, но он им недоволен и с собою не возьмет. Маркиз желал бы навязать ему Сен-Поля, от которого старается почему-то отделаться. Он говорит мне по поводу разговоров относительно связи Сен-Поля с Шампаньало, но мне кажется, что разговоры эти уже прекратились. Я думаю, что маркиз просто не любил Сен-Поля за его лень, неаккуратность и чересчур свободные манеры. Надеюсь, что он не возьмет себе другого секретаря, если прогонит Сен-Поля — скупость тому помешает.

Июнь

Воскресенье, 1 июня. — К брату.

Вот уже месяц как я тебе ничего не писал, мой друг, и ты можешь упрекать меня в лености; но если бы ты знал, сколько, за этот месяц, совершилось интересных происшествий, как мало у меня оставалось времени на размышление, и в каком возбужденном состоянии я находился, то ты бы меня извинил. Я тебе расскажу все по порядку, и тогда ты увидишь насколько я виноват.