Интервью Евгения Горного с Баяном Ширяновым - [3]

За кайф надо расплачиваться, это общепринятое мнение. Так вот: самое главное в кайфе -- вовремя его поменять. Если не поменяешь, то тогда этот мир сдох или равновесие померло. То есть -- кранты.

-- А на что ты поменял наркотический кайф?

-- На творчество. Понимаешь, это как с работой. Когда ты рассекаешь на своей тачке на скорости 200 миль в час по роскошной трассе...

-- Миль в час -- это я не понимаю. Я понимаю только килобит в секунду.

-- Не важно. Когда твой модем...

-- У меня выделенка.

-- ...качает из Интернета со скоростью больше 2 мегабит в секунду -- это кайф. Если он качает что-то именно для тебя. А если он качает что-то, что ты должен передать кому-то другому, это уже работа. Так вот, когда ты качаешь для себя, ты получаешь кайф. Когда ты работаешь или думаешь, что работаешь, кайф исчезает. Все дело в том, чтобы относиться и к работе как к кайфу.

-- Всякий отчужденный труд должен быть упразднен, Маркузе об этом написал давным-давно. А неотчужденный труд называется вовсе не труд, а -- творчество.

-- Все боятся наркотика. Так вот, вся суть в том, что, как говорил Галич, которого знаю плохо, но очень люблю, не надо бояться. Чем больше ты чего-то боишься, тем круче оно на тебя действует -- и соответственно если ты боишься наркотика, то он на тебя действует сильнее, чем когда ты его не боишься и используешь в каких-то своих целях.

Нужно идти навстречу своим страхам. Человек бояться не должен, человек должен опасаться. Кто самые смелые вояки? Это трусы. Глаза боятся, а руки делают. Это и есть смелость. С наркотиками то же самое. Человек боится, но все равно употребляет, и вот эта боязнь того, что он их употребляет, засасывает еще сильней.

-- Как по-твоему, наркомания -- это болезнь?

-- Наркомания -- это болезнь, но болезнь не личности, а социума. Поясняю. Уже одно слово "наркоман" вызывает у нас какие-то болезненные ассоциации: трясущиеся руки, бегающие глаза, преступность, смерть...

Но вспомните -- в детстве нам всем капали в нос эфедрин. Теперь эфедрин считается наркотиком. Кто стал наркоманом из тех, кому капали эфедрин? Единицы. Отсюда вывод: наркомания -это болезнь человеческого подсознания. Человеку еще до того, как он первый раз пыхнет, вдует, ширнется, заглотит, внушают, что это очень опасно и что с этого практически невозможно слезть. А если человек этого не знает, он совершенно спокойно слазит.

-- А почему ты сам завязал с наркотиками, если все так прекрасно? Какая у тебя была причина?

-- Причина? Очень простая. Однажды я вдруг заметил, что наркотики убивают все мое время...

-- Это примерно как Интернет...

-- ...И тогда я понял, что пора слезать.

-- Были ли какие-то проблемы со здоровьем в период слезания с иглы? Принимал ли ты какие-то специальные меры, чтобы облегчить процесс?

-- Нет, никаких специальных мер. К винту нет привыкания. То есть оно чисто психологическое.

-- Многие истолковывали жанровую природу твого романа как физиологический очерк: объективный, безоценочный показ определенной социальной среды. Кстати, некоторым при чтении романа становилось физически плохо (опять физиология, но уже в буквальном смысле!). Авторская же позиция неясна. Мнения разделились, автор НП -- за наркотики или против?

-- Понимаешь, все не так просто. Как говорил дядя Соломон: "и ты тоже прав". Грубо говоря, все эти дяденьки и тетеньки правы. Причем правы все. Это действительно очень физиологично, без всяких прикрас. Рефлексия в романе отсутствует начисто. То есть рефлексия героев есть, но авторской нет. Я хотел показать, как оно все на самом деле. Вся эта гнусная реклама по телевизору, где говорится, например, что ЛСД отрицательно влияет на печень, и прочая чушь -- она не оставляет человеку выбора. Я же хотел дать именно выбор.

-- Выбор между чем и чем?

-- Между тем, чтобы ширяться, и тем, чтобы не ширяться. Только и всего. Дать максимально честное, на мой субъективный взгляд, понятие о том, что такое наркомания.

-- Ориентировался ли ты на традицию русской литературы?

-- Я ни на что не ориентировался.

-- Творчество из ничего?

-- Ну почему из ничего? Из среды. Есть литература, а есть жизнь. Когда жизнь обретает вид печатного слова, то она -хотим мы этого или не хотим -- становится литературой. Можно это называть не литературой, а, скажем, публицистикой, но суть дела от этого не меняется.

-- Твои литературные пристрастия?

-- Борхес, Желязны ("Хроники Амбера"). Федор Михайлович, конечно. Гоголь, Щедрин.

-- Некоторые читатели проводили параллель между НП и "Москвой-Петушками". Как по-твоему, "Москва-Петушки" -- это про пьянство?

-- Нет конечно.

-- А про что?

-- Про человека. Как, собственно, вся литература, как, надеюсь, и у меня.

-- Твое отношение к религии? К мистике?

-- К религиям отношение такое. Религия -- удел слабых. Мистика -- удел идущих. Разумеется, и в религии есть идущие. Главное -- путь: движение -- все, цель -- ничто. Но опять-таки, куда двигаться-то? Есть моя любимая телега, я ее сам придумал. Встречаются два тантриста, один спрашивает другого: слушай, ты тантрист? Да. А ты тантрист какой руки -- правой или левой? Да так, средней!