Интервенция любви - [12]

– Да, не парься, Бусина. Если че, я могу тебе показать, чего и как. Делов-то, – перебил все его разумные доводы как раз подошедший Федот, лыбясь, как полный дебил.

И забрал Алинку из рук Агнии.

Знал же, падла, кем стопудово прикрыться.

– Ни фига, – отрезал Боров, выразительно глянув на друга, и глазами дал понять, что не забудет такой «помощи». – Я сам жену научу, – заявил он.

Одна радость – после этого заявления Агния просто расцвела от счастья. И так крепко обняла его, что у Вячеслава вообще появилось желание ее не отпускать. Имелось у Вячеслава пара идей о том, как отвлечь свою малышку…

Только она, похоже, твердо решила додавить его. И все тем же тоном уточнила, могут ли они этим после обеда заняться? Не прекращая отвечать на поцелуй Вячеслава при этом. То ли он старый стал, то ли прогрессивно глупел, впадая в маразм, но только ляпнув «да», более сосредоточенный на воплощение своего плана в жизнь, он сообразил, на что подписался.

В общем, несмотря на все, что последовало за этим поцелуем, этот день не казался ему особо удачным. И меньше всего ему хотелось бы решать еще чьи-то проблемы. Своих – по горло.

Однако когда ему позвонил Соболев, Вячеслав даже немного повеселел. Теперь у него появилось оправдание, чтобы перенести «урок по вождению». На неопределенное время. Агния поймет, что он не может не помочь кумовьям.

Телефон Инги зазвонил через десять минут. Как Лютый и ожидал, Соболев умел организовывать решение интересных ему вопросов. Этого времени оказалось достаточно, чтобы сам он составил себе приблизительный план действий, который, разумеется, подкорректируется по ходу разговора с Боровом. А так же, этих минут хватило, чтобы женщиной напротив него в полной мере завладел ужас. Что, тем не менее, не толкнуло ее ни в истерику, ни в откровенную глупость. Инга не падала на колени, умоляя помиловать ее, не заламывала руки и не пыталась что-то выторговать. Судя по страху в ее глазах, Инга прекрасно понимала, что в данный момент ее судьба ни на каплю не зависит от нее. И все же, старалась сохранять спокойствие, хоть ее руки дрожали, да и дыхание было неравномерным.

Лютый не мог не признать очевидного – у нее превосходная выдержка. Если так будет и дальше, это значительно упростит ему жизнь. Да и ей тоже.

Потому, отвечая на вызов, он уже примерно знал, как действовать.

– Боруцкий, – резко гавкнул телефон у самого его уха.

Если бы у Лютого имелось чувство юмора, он бы усмехнулся. Но беря заказ он, в принципе, отстранялся от любых эмоций и чувств, потому лишь отметил, что Вячеславу, определенно, не пришлось по душе лишнее и непонятное дело, с которым ему навязался Соболев.

– Здорово, Боров, – спокойно ответил Лютый на это приветствие.

– Лютый, – тон Боруцкого изменился в один момент, став собранным и задумчивым. – Бл…ин! – явно желая употребить другие слова, ругнулся он. – Что происходит? – не осталось ни следа от раздражения, только сосредоточенность.

И за это тоже Лютый всегда уважал Боруцкого.

– У меня заказ, – констатировал он очевидное, уверенный, что Вячеслава хоть в какие-то детали, да посвятили. – По факту выходит конфликт с интересами Соболева. Нет желания переходить тебе дорогу, – скупо и по делу изложил он обстановку.

Инга все это время напряженно и с каким-то отчаянием в глазах смотрела на него, видно стараясь понять что-то по обрывкам разговора. Если бы взгляд мог пробуравить дыру в человеке, у него во лбу уже было бы дыр пять.

Все-таки факт, что эта женщина ему импонировала.

– Заказ? На эту девчонку? Да кому она так насолила? Соболь же вроде сказал, что эта менеджер центра? – искренне удивился Боров.

Лютый вдруг понял, что несмотря на собственную отстраненность и общую не расслабляющую обстановку ему опять становится весело. Было что-то забавное в том, как пренебрежительно и несерьезно Боруцкий отзывался об Инге, словно о девочке-подростке, которая, максимум, могла стащить у кого-то конфету. И это при том, что Инга была на пять лет старше жены самого Вячеслава. Которую этот, совсем непростой человек, всегда, насколько Лютый знал, воспринимал очень серьезно. Не то, чтобы он глубоко лез в жизнь Борова. Но был информирован. Да и все то, что узнал, помогая Вячеславу с Шамалко – не забыл, хоть никогда не планировал сливать эту информацию ни одной живой душе. Такое отношение было целиком в духе Боруцкого – он уважал и ценил очень ограниченное число людей, а все остальные воспринимались им, как расходный материал. Лютый был рад, что попал в число избранных.

Но сказал он, само собой, совершенно другое:

– Я не уточняю причины заказа. Ты знаешь.

Боруцкий хмыкнул. Помолчал некоторое время, которое буквально тикало в мозге Лютого. Он вел счет секундам, чтобы успеть все. Имелось подозрение, что этих самых секунд у него осталось не так и много для решения возникшей проблемы.

– Соболь хочет, чтобы она выжила. Он готов на многое. В накладе не останешься. Но кроме этого, он хочет знать и то, кто именно сделал заказ.

– Ты знаешь мою схему. Я не выхожу на личный контакт.

Боруцкий еще раз хмыкнул:

– Какой шанс, что если ты умоешь руки, ее оставят в покое?