Интересное время или Полумесяц встает на закате - [54]

— Зачем вы здесь, Сергей Николаевич?

— Чтобы кое-кто глупостей не наделал. Наблюдаешь? — и кивок в сторону майора.

— Так точно! — отвечаю я. — Обычное свидание, вроде бы, только вот тот факт, что они при встрече откозыряли друг другу, немножко напрягает.

— Немудрено, это ведь деловой разговор, — сказал Артемьев, пододвигая к себе кружку.

— Правда? — удивился я. — И кто же она… они?

— Вечная головная боль Мормона, перехватывающая у него часть заказов, а стало быть, и прибыли. Конкуренция. Поэтому майор Васимине и разговаривает с госпожой контр-адмиралом.

— Вот с этой девчушкой?! Это же… Хм, как интересно.

— Интересно — не то слово, только тебе знать подробности не обязательно. — Полковник выразительно постучал пальцами по погону и глядя на меня сказал: «Мал ишшо».

— И мы будем спокойно смотреть на его предательство, да?

Артемьев поправил ворот тельняшки.

— Значит так, сынок. Я устал тебе повторять, что Рафу не предатель. Послушай сперва старшего, а потом делай выводы. Во-первых, на днях исчез хорунжий Терасима, его, — палец командира указал на Васимине, — заместитель, которому майор приказал взять лейтенанта Кобаяси в разработку. Во-вторых, прочитай вот это. Ты вроде грамотный, в японских закорючках шаришь.

Развернув пожелтевшую газету, я сразу же обратил внимание на статью во весь разворот. «Жестокое массовое убийство в стиле якудза», — гласил заголовок.

— Я-то что, старый холостяк, ни кола ни двора, восемь лет под пулями ползал, а вот у Рафу жизнь была. Настоящая жизнь, пока однажды его эскадра не вернулась из шестимесячного похода. Пришел он домой, а там вот это. Банда вырезала всю семью — родителей, брата, жену с дочерью — просто потому, что Дзюнъитиро Васимине нарвался не на ту компанию и долг не сразу вернул. Задержка всего на день, а результат фатальный. Тогда Рафу взял фамильный меч с табельным оружием и пошел должок возвращать. Вернул сполна, от души, так сказать, а потом в полицию пошел. Могло бы и «обойтись», в состоянии аффекта, явка с повинной, чистосердечное признание, сотрудничество и помощь следствию и прошлые заслуги. Пожизненное или каторга, но суд влепил на всю катушку.

Надо сказать, и газетная статья, и слова командира меня впечатлили до глубины души.

— М-да… — только и смог выдавить я. — Но ведь он вербовал меня. Предлагал работать на него…

— Конечно, Рафу хочет должность повыше, и многое делает для этого, но вот предавать не будет точно. Вся разница между мной и ним в том, что я принял предложение Мормона, так как не хотел жить как прежде, а майор — не мог. У него есть чувство собственного достоинства. Короче, Эрвин, пообещай мне, что впредь не попрешь на рожон, хорошо?

— Хорошо, Сергей Николаевич, — успокоился я. — Слово офицера.

— Ладно, верю, — усмехнулся Артемьев. — Как там сержант?

— Никаких изменений. Хирург лишь промямлил, что Аскорбин в строй вернется не скоро, если вообще вернется, так что остается молиться.

— Я атеист, Эрвин, поэтому буду верить в чудо, сотворенное руками врачей.

Мы молча пили пиво, когда Васимине проводил свою спутницу до выхода. Поймав для нее такси, он вернулся в кафе и подошел к нам.

— Следили за мной, — раскуривая трубку, произнес он.

— Не без этого, майор, — я постарался, чтобы эта фраза прозвучала как извинение.

— Пришли к консенсусу? — поинтересовался Полковник, наклонившись к Васимине.

— Как мне кажется, да, — ответил майор. — Во всяком случае, моя грубость и несдержанность любезно прощена. Теперь к делу.

Я поставил опустевшую стопку на застеленный белоснежной накрахмаленной скатертью стол и, выдохнув, открыл глаза. Водка из запотевшего графина была хороша — холодная, калорийная и вообще. Не спорю, «что русскому хорошо, то немцу — смерть», но то время, что я жил в Советском Союзе, убедило меня в обратном. И гляньте-ка, не спился, как меня пугали некоторые не осведомленные о российском образе жизни товарищи.

— Так все-таки, зачем вам понадобился именно я? — спросил ваш покорный слуга, переводя взгляд на соседа по столу.

Мормон улыбнулся одними уголками губ.

— Потому что вы знаете японский, а майор и Полковник не знают немецкий, — ответил он.

— Ну, я его не так хорошо-то и знаю, — начал было я, но глава организации меня остановил.

— Вы ведь понимаете, герр Бергман, что на всякий вопрос стоит смотреть с разных точек зрения, — сказал Мормон. — А кроме того, тут можно использовать простую геометрию.

— Извините, не понимаю.

Мормон достал записную книжку и авторучку, открыл блокнот на первой попавшейся странице и поставил на ней жирную точку.

— Сколько можно провести через нее прямых?

— Сколько угодно, — сказал я.

— А сейчас, — золотое перо коснулось бумаги еще раз. — Сколько теперь?

— Единственную. — После моих слов обе точки были соединены одним росчерком.

— Вот именно, — поправил очки Мормон, пряча обратно канцелярские принадлежности. — Да, Васимине-сан мне передаст разговор с контр-адмиралом, но если я узнаю суть беседы и от вас, хотя бы в общих чертах, то смогу выстроить линию поведения наиболее выгодно.

— А еще очередной раз проверите вашу разведку, — закончил я.

— Правильно. На командира разведбригады возлагается огромная ответственность, от которой зависит всё и все: я как глава всей организации, Сергей Николаевич как ваш непосредственный начальник и вы как командир батальона особого назначения.