Интересное время или Полумесяц встает на закате - [45]

Поднявшись на этаж выше, мы вышли к новому коридору. Здесь было пусто. Даже дверей не было. Голое узкое пространство, будто кишка, уходило дальше вперед и тонуло в кромешном мраке.

— Опять коридор, — сплюнул Хобот.

— А ты не злись, — похлопал его по плечу Аскорбин. Вот — узнаю напарника: снова веселый и жизнерадостный. Как он любит выражаться сам про себя: «Оптимист, блин!» — Дай карту, — попросил он Кобаяси.

Разведчик протянул аккуратно сложенную бумагу сержанту. Чех выхватил карту и посветил на нее. Зажмурив правый глаз, он бегал взглядом по чертежу и нес — на мой взгляд — полную несуразицу. Наконец изучив схему уровней, он спокойно произнес: — Это законсервированный этаж. Вообще-то он связан со штабом, но был отделен от него. А через метров сто за стеной будет лифтовая шахта. Так что подняться на третий уровень не составит труда. Всем все ясно?

— А чего тут не ясного? — сощурился Крот. — Пошли стенку долбить.

Аскорбин сунул карту себе в карман и пристроился за капитаном. Оглянувшись на Хобота с Кобаяси, я пожал плечами и двинулся следом за первыми двумя. По бокам змеились массивные кабели, похожие на присосавшихся к телу длинных пиявок.

— Вот здесь проходит шахта, — чех вдруг остановился и ударил по стене прикладом своего оружия. — Дайте мне несколько минут, и я сделаю проход.

— Давай делай, — сказал я.

Аскорбин скинул на пол рюкзак и достал из него несколько вакуумных зарядов. Напевая песенку собственного сочинения, он наметил диаметр прохода и быстро установил взрывчатку. Внимательно осмотрев результат своей работы, он поджег фитиль и подальше отбежал от заминированного места.

Красная шипящая точка, слабенько чадя, приближалась к прикрепленным зарядам. Эти бомбочки были новой разработкой нашего инженерного отдела и при детонации создавали вокруг себя небольшое вакуумное поле, которое в буквальном смысле слова уничтожало пространство, корежило его и деформировало до неузнаваемости. Из завязанного узла бикфордова шнура к каждому заряду отходило по отростку, и когда узел распался, к каждой бомбе побежал огонек.

Ш-ш-ш-шух! Заряды вспыхнули сине-голубым светом. Он был таким ярким, что пришлось щуриться, чтобы смотреть на дальнейший калейдоскоп красочных мгновений. «Как сварка», — высказался Хобот. Где-то из глубины образовавшейся искрящей сферы стало разгораться красное пламя, которое постепенно охватывало шар, затем раздалось шипение, будто раскаленный прут сунули в холодную воду, и ярчайшая вспышка ослепила нас; почувствовалась легкая вибрация воздуха. В следующую секунду раздался громкий треск, заложивший уши. Отчасти он напоминал звук ломающейся сухой древесины, а отчасти это было похоже на хруст мнущейся в руках бумаги. На короткий миг показалось, что под ногами ожила пыль и сдвинулась на несколько метров вперед, а потом вернулась на старое место.

— Проход готов, господа, — сказал Аскорбин, удовлетворенно осматривая «дверь». — Можно пролезать, — он провел пальцем по гладким краям бетонной стены. — Будто языком слизало, — сообщил сержант, брезгливо глянув под ноги, где валялся небольшой и исковерканный кусок плиты. Его форма была похожа на искусанный со всех сторон пирог.

Я первым перебрался внутрь шахты и, прыгнув на болтающиеся тросы, начал карабкаться вверх. Поднимаясь, я подумал, что пробраться на уровень придется точно таким же способом как сейчас, но заметил свободный дверной проем на том месте, где должны находиться внешние двери лифта.

Оказавшись на уровне проема, я стал раскачиваться из стороны в сторону, пока набранная скорость не позволила пулей вылететь из шахты во чрево нового коридора. Я не рассчитал силу прыжка, и, чтобы не врезаться мордой в стену, выставил перед собой руки. Ладони пронзила острая боль, а пальцы онемели. Матюкнувшись, я спрятал кисти рук под мышками, надеясь, что неприятные ощущения вскоре пройдут.

Показался Крот, который точно таким же макаром, как и я, оказался возле меня. Мы улыбнулись друг другу, подошли к краю шахты и стали ждать остальных, помогая им выбраться наружу. Когда за мою ладонь уцепился Кобаяси, у меня перед глазами появилась картинка, как лейтенант каким-то неизвестным образом срывается с моей руки, не успевает ухватиться за трос и летит вниз, поглощаемый теменью шахты. Тряхнув головой, я прогнал наваждение и втащил разведчика наверх.

— Спасибо, — сказал он, опершись ладонями о колени.

— «Спасибо» не булькает, — ухмыльнулся Аскорбин, повторив любимую фразу Полковника, если кто-то его благодарил за оказанную услугу.

— Двигаемся дальше, — сказал я.

Весь оставшийся до реакторной путь мы проделали в полном молчании, только сержант изредка выдавал какую-нибудь хохму. На перекрестке коридоров мы уперлись в широченную дверь реакторной. Вся в ржавчине, облепленная пылью, покрытая паутиной, она была в каких-то глубоких царапинах и вмятинах, словно по ней долбили тяжелеными кувалдами и кромсали резаком. Замки, естественно, были сорваны. Хобот ухватился за ручку и сдвинул дверь в сторону. Он первым переступил порог. Я — следом.

Помещение было не то чтобы большим, но и не то чтобы маленьким. У самой двери стоял поваленный на бок дубовый стол, вокруг него валялись пожелтевшие бумаги, письменные принадлежности и раздолбанные телефон с пишущей машинкой. Прямо мечта барахольщика! В центре помещения располагался, судя по всему, сам реактор. Огороженный перилами, он напоминал квадрат, внутри которого было что-то наподобие странной центрифуги, а по углам располагались приборные панели с кучей кнопок и экранов. Однако вершиной всей этой конструкции можно было назвать трубу, которая выходила из реактора и вонзалась в потолок. Вдоль стен стояли высокие шкафы.