Интересное время или Полумесяц встает на закате - [41]

— Я ничего объяснять не собираюсь, — отрезал лейтенант. — Это все очень сложно, и лучше этого не знать вообще никому, — скривился он.

— Выполнять! — скомандовал я, демонстративно сложив руки на автомате. — Не поняли приказа, лейтенант?

— Вы что себе позволяете, старший капитан? — правая бровь лейтенанта неумолимо поползла кверху, а в глазах вспыхнул легкий испуг. Мне на короткий миг показалось, что у него расширились и тут же сузились зрачки.

— Вот именно — старший капитан, — растягивая каждое слово, проговорил я.

— Вы наверное забылись — я не в вашем подчинении.

Ответом был лязг передернутого затвора.

Аргумент в стиле Марио Пьюзо[12]…

— Группой, лейтенант, — я особенно выделил звание, — командую я. Васимине разве не объяснил?

Я вообще-то сильно рисковал, настолько перегибая палку. Командир в бою — это тот же солдат, только на нем большая ответственность, и тот, кто этого не понимает, заканчивает как в фильме Стэнли Кубрика — получая порцию свинца. Впрочем, ребята в этой ситуации были за меня: Аскорбин стоял нахмуренный, бросая на разведчика недовольный взгляд, Крот поглаживал цевье автомата, а Хобот деловито заложил пальцы за поясной ремень, заставив кобуру и ножны клинка сползти к пряжке.

Лейтенант, видя, что положение дел сложилось не в его пользу, сдался:

— Ладно, ваша взяла, — тяжело вздохнул он. — Сам принцип действия Врат достаточно точно изложен в дневнике Штемпфеля. Я могу сказать только то, что ранее рассказал вашему командиру: испытуемого с помощью пыток вводили в состояние клинической смерти и пропускали сквозь Врата. Вариантов было два. Или человек умирал, или организм задействовал скрытые ресурсы и превращал его в машину для убийства. Те, над кем эксперимент прошел успешно, находятся здесь, — Кобаяси похлопал ладонью по дверцам стеллажа, и те негромко загремели. — Думаю, их, в принципе, возможно вернуть к жизни.

Мне не понравилась интонация, с которой он произнес последнюю фразу. Пахнуло чем-то холодным и неприятным.

Во всей сложившейся ситуации примечательным было то, что на столах я не видел никаких дневников — одни сплошные документы в картонных папках с партийными орлами. Возникает вопрос: где дневник? У меня были подозрения, что его незаметно умыкнул Кобаяси, но без доказательств я ничего не мог поделать. Какие-то подозрения могли снизить дисциплину в отряде, несмотря на то, что парни на моей стороне. Ведь нас ничего, кроме денег, и не связывало-то. У нас, наемников, мораль хороша…

— Начинаем искать дневник, — сказал Кобаяси.

Мы разбрелись по лаборатории и стали осматривать миллиметр за миллиметром. Я даже на какое-то время забыл про Кобаяси, хотя здравый смысл твердил мне не спускать глаз с лейтенанта.

Под моей ногой что-то прошелестело. Я наклонился и выволок из-под обломков стульев, покрытых дюймовым слоем полувековой пыли, толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке. Полный надежд, я пролистнул ее, но внутри не было ничего интересного, кроме карандашных набросков, изображающих голых девок.

— Ну что там?

— Нагие отроковицы. Самоудовлетворялся, что ли, владелец тетрадки?

— А что, — оживился Аскорбин, — война — дело молодых. А что еще молодым надо?

— Опять ты за свое, — покачал головой Крот.

— За свое и за твое! — обиделся сержант. — А что ты еще хочешь, исусик?

— Ничего, — махнул рукой капитан, — останемся при своих.

— Дневник лучше ищи, озабоченный, — неожиданно вмешался Хобот. Он с неподдельным интересом осматривал Врата Смерти, прикидывая в уме, как эта махина функционировала. — Найдешь первым — дам телефончик одной хорошей и покладистой девочки.

— Не Светки, случаем?

— Откуда ты знаешь? — изумился лейтенант.

— Ну, было пару раз… — извиняющимся тоном пролепетал Аскорбин.

— Ах ты, сука! Пока я…, ты… такой, мою Светку…?! Да я тебя…… отрежу и…, сожрать заставлю…, падла…!

О-о, надо этот бенефис прекращать, подумал я, а то Полковник мне яйца через задницу вытащит и на фонарный столб намотает, а потом с невинной улыбочкой скажет, что так оно и было.

— Значит так, заткнулись все!!! — рявкнул я и оскалился. — Спор оставите на дом, а если кто-то захочет повыступать — оставит зубы на полу. Ясно?!!

— Так точно! — гаркнули в ответ все. Даже Кобаяси, к моему удивлению, отозвался.

Наступила тишина, которая спустя минуту была нарушена резким ударом. Эхо спиралью унеслось в пустоту коридора.

Я завертел головой в поисках источником звука. Было в нем что-то пугающее и вызывающее дрожь. Удар повторился, и я заметил, как выгнулась в нашу сторону одна из дверок стеллажа.

— Какого х… — недоговорил я и осекся на полуслове.

Третий удар — и наружу вырвался сжатый кулак. Чтобы вникнуть в то, что сейчас произошло, мне бы и пол-литра шнапса не помогло. Рука исчезла во тьме саркофага, оставив рваные края на пробитой насквозь дверце.

— Что за чертовщина? — на меня растерянным взглядом посмотрел Хобот. — Командир?..

— Оружие к бою, — прошептал я, взяв автомат наизготовку.

Четвертый удар, он же последний, снес дверцу с петель, и та поскакала по бетонному полу, будто футбольный мяч. Металлический звон, издаваемый ею, оглушающе бил по ушам. Я перевел взгляд обратно. Из открывшегося чрева на свет божий выползал мертвец в военной форме, выцветшей за долгие годы. Сглотнув слюну, я взял его на мушку. Труп поворочал головой, словно разминая затекшую за полвека шею, и, подтянувшись на руках, выбрался из своей «усыпальницы».