Интересная Фаина - [11]

Когда Серковский сказал про справедливость, Елизавета спросила, сколько это получится в деньгах.

Серковский сказал, что получится сильно хорошо. Если капитал вырвется, так опекунша в накладе не останется и прочее. Если ничего на свете не вырвется, тогда пойдет сиротка в приют, а людям скажется, что сиротка получилась сильно слабая на здоровье и послалась в лечебницу на долгие годы.

Потом Серковский сказал, что, как видно, Новиков уже не отойдет от своего отдыха и что распоряжаться всем на свете будет Елизавета. Так почему бы сейчас не решить все, что же само просится для решения и прочее.

Серковскому было дано уметь думать быстро. Серковский и подумал, что ему даже будет лучше от смерти Новикова.

Елизавета в делах была еще дурей, чем в другом, потому Елизавете без умного советчика никак. А тут Серковский — все знает, ходы, выходы, отсюда туда и оттуда сюда. И будет Елизавета с новиковскими денежками телепаться в серковских зубах, как зайчик на портфеле. На то дайте хорошему человеку Серковскому, дорогая Елизавета, и на то дайте тоже хорошему человеку Серковскому. И так до самой счастливой женитьбы Серковского на забогатевшей Фаине. А не забогатеет Фаина, так Бог как-то уже даст Серковскому другое хорошее.

С племянником Баранидзе Серковский рассчитал договориться тихонечко и скоренько.

Елизавета послушала, что рассказал Серковский. А что Серковский не рассказал, то Елизавета не послушала.

Послушала Елизавета Серковского и сразу засомневалась насчет вырывания фаинского наследства.

Когда Елизавете было сорок лет, у Елизаветы полезло два зуба мудрости. Оба зуба сильно болели. У человека если мудрость лезет рано, тогда еще можно стерпеть, а если уже в такие годы, совсем плохо.

Лучший в городе доктор по зубам Гуревич сказал Елизавете, что вырвет два зуба мудрости, и вырвал. Но на месте двух зубов остались такие большие ямы, что Елизавета в них проваливалась. Особенно такое происходило, когда Елизавета начинала мудрить.

Потому Елизавета сказала Серковскому, что, с одной стороны, Фаина это Фаина, и как оно там повернется, никто не знает. А с другой стороны, Новиков оставил все на свете свои дела хоть и в хорошем порядке, а кто ж этот порядок хорошо знает.

Елизавета сказала Серковскому, что если б Елизавете кто-то дал мужскую руку, тогда б все на свете устроилось. Еще Елизавета сказала Серковскому, что если у Серковского имеется пустая рука, так пускай Серковский этой самой рукой женится на Елизавете и будет, если что, заодно опекать Фаину.

* * *

Серковский сложил у себя в голове одно с другим, и у Серковского там получилось, что надо жениться на Елизавете, попользоваться Елизаветиным наследством от Новикова, а потом уже как-то Бог приведет ему в жены сиротку-воспитанницу. Тем более из науки Серковский уже знал, что женщины тоже люди и хорошо умирают.

Серковский тихонечко сказал Елизавете, что вот его пустая рука.

Потом Елизавета сказала, что пора бы позвать кого следует к Новикову.

Серковский опять не потерялся и сказал, что хорошо бы к Новикову никого не звать, а потерпеть до ночи и отнести покойничка в погреб. Пускай покойничек еще полежит, пока Серковский через хорошего человека подправит фаинскую метрику под слова, которые говорил Новиков кому следует со слов дуры-свахи. А когда фаинские бумаги выдадутся через Серковского вроде Новикову, тут Новиков вроде и отдаст Богу душу от нахлына чувств, а перед этим вроде словом при Серковском поручит Фаину Елизавете. Тем более Елизавета с Серковским всем на свете расскажут про свое счастье, и сиротке дадутся вроде воспитатели на добрую память и прочее. Новую бумагу спишут со старой, и все хорошо покроется.

И вот как-то уже получилось у Серковского с Елизаветой вынести Новикова и положить в погреб на холодное. Лед с прошлого года в погребе уже весь растекся, а холод еще был, хоть на льду покойничку лежалось бы совсем хорошо. Вот и сейчас папанинцы сильно хвалят лед, говорят, что лед полезный для всего на свете и для науки тоже.

Через сколько-то Серковский взял бумагу. Потом покойничка достали из погреба как живого.

Потом Новиков вроде умер.

Потом сказалось про счастье Елизаветы с Серковским и про Фаину тоже.

Потом Новикова положили в гроб с глазетом.

* * *

Пока гроб с Новиковым стоял на столе в самой большой новиковской комнате, Фаина ничего не ела. Тарелка б на столе поместилась, но Фаине в горло ничего не лезло, хоть с чистым сливочным маслом, хоть без.

Фаина обиделась на всех на свете, что мать на новиковский стол не ставили. Марию из покойницкой повезли в церковь, а потом на кладбище.

Когда поп брызгал на Марию, Фаина плакала сильней. Фаине было страшно, что мать забрызгают до мокроты и мать подумает, что она опять утонула.

Фаина занадеялась, что Новикова в церкви забрызгают до самой ниточной мокроты. Тогда Новиков до рая не успеет высохнуть, и матери будет приятно, что Новиков тоже утонул.

Раз Фаина взяла и положила сухую рубашку на мокрое полотенце, и рубашка потом взяла и вся на свете сделалась с желтыми разводами.

Марина научила Фаину, что сухое мокрому никогда не пара. Фаина подумала, что хорошо человеку быть не материей.