Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна - [55]

В ньютоновской механике М×V называется «количеством движения» или «импульсом»; в релятивистской механике М×V вообще не появляется. Дромосферическое пространство является изобретением самого Вирилио.

Само собой разумеется, что ни одно произведение такого рода не было бы полным без уловок с Геделем:

Вместе с этим сдвигом фигур и изображений, взломом измерений и трансцендентальной математики, мы достигаем «сюрреалистических» высот научной теории, которые, как мне кажется, наиболее выразительны в теореме Геделя: в онтологическом доказательстве, методе, который математически доказывает существование объекта, не производя его […] (Вирилио 1984, с. 80, курсив в оригинале).

В действительности, экзистенциальные доказательства существовали задолго до работ Геделя, тогда как доказательство его теоремы как раз полностью конструктивно: оно открыто производит предложение, которое ни доказуемо, ни фальсифицируемо в данной системе (при условии, что система не является противоречивой)¹⁹⁶.

И в качестве концовки:

Столкнувшись с глубиной времени, приходящей, таким образом, на смену глубинам поля чувственного опыта, с сообщением интерфейса, достраивающего ограничение поверхностей, не будем ли мы вправе спросить, не является ли то, что все еще продолжают упорно называть ПРОСТРАНСТВОМ, просто-напросто СВЕТОМ, предпороговым, параоптическим светом, так что свет солнца оказывается лишь его фазой и отблеском, светом в длительности, эталоном которой будет не столькопроходящее время истории и хронологии, сколько мгновенно экспонирующееся время; время этого мгновения без длительности, «время экспозиции» (сверхэкспозиции и недоэкспозиции), существование которого как будто бы было предвосхищено техниками фотографии и кинематографа, время КОНТИНУУМА, лишенного физических измерений, в котором (энергетический) КВАНТ действия или (кинематический) ПУНКТ наблюдения внезапно стали словно бы последними пределами исчезнувшей морфологической реальности, перенесенной в вечное настоящее относительности, насыщенность, топологическая и телеологическая глубина которой оказываются принадлежащими этому предельному инструменту измерения, скорости света, который обладает направлением, являющимся одновременно его величиной и его измерением, и который распространяется с равной скоростью по всем направлениям… (Вирилио 1984, с. 77, выделено курсивом и заглавными буквами в оригинале)

Эта последняя фраза является лучшим примером логореи из всех, что мы когда-либо встречали. Она содержит едва ли не 151 слово, но автор все равно полагает, что она неполна — отсюда многоточие в конце — и, насколько можно понять, она абсолютно ничего не значит.

11. Некоторые злоупотребления теоремой Геделя и теорией множеств

С тех пор как Гедель доказал, что не существует доказательства непротиворечивости формализуемой арифметики Пеано внутри ней самой (1931), у политологов появились возможности понять, зачем нужно было мумифицировать Ленина и выставлять его на обозрение «случайных» товарищей в мавзолее, Центре народного Государства.

Режи Дебрэ, «Писец» (1980, с. 70)

Итак, применяя теорему Геделя к вопросам закрытого и открытого, касаясь социологии, Режи Дебрэ в одном и том же жесте связывает петлей и проходит заново историю и работу двух предшествующих столетий.

Мишель Серр, «Элементы истории наук» (1989, с. 359–360)

Теорема Геделя — это почти неисчерпаемый источник интеллектуальных злоупотреблений: мы уже встречали их у Кристевой и Вирилио, и несомненно, что по этой теме можно было бы написать целую книгу. Теперь мы дадим несколько довольно-таки необычных примеров таких злоупотреблений, в которых теорема Геделя и другие понятия, извлеченные из оснований математики, совершенно произвольным образом расширяются для применения в социальной и политической области. Режи Дебрэ посвящает одну из глав своей теоретической работы «Критика политического разума» (1981) объяснению того, что «Коллективное безумие находит свое последнее основание в логической аксиоме, которая сама по себе лишена основания — в аксиоме неполноты.» (с. 10). Эта «аксиома» (называемая также «тезисом» или «теоремой») вводится весьма многословным образом:

Открытие «секрета» коллективных бедствий, то есть условия a priori всякой прошедшей, настоящей и будущей политической истории, содержится в нескольких простых детских словах. Но если мы заметим, что определения прибавочного труда и бессознательного состоят из одной фразы (а в физических науках уравнение общей теории относительности состоит из трех букв), то мы остережемся смешивать простоту с упрощенчеством. Этот секрет имеет форму логического закона, обобщения теоремы Геделя: нет организованной системы без закрытия и никакая система не может быть закрытой при помощи только лишь её внутренних элементов.(с. 256, курсив в оригинале).

Не будем обращать внимания на отсылку к общей теории относительности. Гораздо более серьезным представляется упоминание теоремы Геделя, касающейся некоторых формальных систем в математической логике, для объяснения «секрета коллективных бедствий». Между этой теоремой и социальной организацией просто не существует никакой связи