Инструкция на конец света - [3]

осмеливалась озвучить её вслух: если Бог есть, почему мы так уверены в

том, что он хочет, чтобы мы выжили?

Отец ответил бы на этот вопрос, я уверена. Он бы сказал, что нас

выбрал Бог; мы были созданы в его воображении, и он дал нам знания и

множество умений, чтобы пережить любую катастрофу, с которой мы

столкнёмся.

Но что, если книга папы попадёт в руки к кому-то, кто не был

избранным? Хотелось бы знать, что было бы, если б я была другим

человеком, с иной жизнью, и очень, очень далеко отсюда. Мои

размышления о Боге совсем отличаются от папиных.

Книга отца не содержит глав о нём лично. Ничего подобного, строго

руководство по тому, как очистить воду, найти и построить убежище,

снять шкуру с животного, зажечь огонь в любую погоду при любых

обстоятельствах, вправить сломанную кость с теми материалами, что под

рукой, и прочее. Вот по этим главам вы можете догадаться, что за

человек написал эту книгу.

По крайней мере, сможете предположить.

И, скорее всего, угадаете.

Джеймс Рид из тех парней, что могут перевезти всю семью в новый

дом, который никто до того и не видел – может только на старом

семейном фото – потому что он решил, что мы будем там жить. Даже не

спросив нашего мнения.

И вот – теперь все мы здесь, в этой глуши. Все мы – это я, мама, Иззи

(сестра). Каждая ошарашена и потрясена по-своему.

Сейчас я: на сорок процентов ошеломлена, на пятнадцать процентов

в шоке и сорок пять процентов даже не знаю что. Может заинтригована.

Мама: поражена на шестьдесят процентов, возмущена на сорок.

Иззи: удивлена на тридцать процентов, шокирована на шестьдесят

процентов и парится о своих волосах на десять процентов.

Участок, куда привез нас папа, совсем не похож на те места, где мы

жили раньше, а меняли место жительства мы очень часто (тут уж

спасибо папиной карьере военного). Этот дом принадлежал моим

прапрадедушке и прапрабабушке, он был построен больше ста

пятидесяти лет назад на деньги, вырученные моими родственниками с

продажи бакалейных товаров шахтерам во время Золотой лихорадки.

Этот дом представлял собой двухэтажный полуразрушенный

особняк, совсем неуместный среди этого ландшафта; окруженный лесом,

он был похож на сгорбившуюся старушку, ожидающую смерти. Видимо,

изначально дом был белого цвета, но почти вся краска отвалилась,

обнажив серую облицовку.

Вокруг были только деревья и холмы, которые ближе к западу

перерастали в крутые горы. Даже притом, что это вроде как дом нашей

семьи, я никогда раньше здесь не бывала. Потому что папа не был

близок со своими бабушкой и дедушкой, а после них тут долгое время

никто не жил. Но, так как отец был единственным ребенком в семье – он

унаследовал этот дом после смерти дедушки в прошлом году.

Прежде чем мы сюда добрались, я пыталась представить себе это

место, но оно было так далеко, что я едва ли могла бы найти его на

карте.

Отца не больно-то интересовала остальная часть мира. Он сказал нам

только, что в доме будет погреб для маринада и большой гараж,

пристроенный в шестидесятых, где отец будет хранить свои

множественные запасы, которые он копит как сумасшедшая белка,

подготавливающаяся к самой долгой зиме в мире. Ещё он сказал, что в

двадцати акрах от нас находятся предгорья Сиерра, местность там будет

в основном лесистая, и будет большая, чистая поляна для двухакрового

сада и каких-нибудь домашних животных, будет даже своя, работающая

круглый год, подземная скважина и септическая система.

Таковы были мои фантазии с тем полученным, весьма скудным

количеством информации, но реальность представилась иначе.

Нашим домом на ближайшее будущее оказалось самое неухоженное

здание, какое можно увидеть разве что в фильме ужасов.

Надеюсь, что здесь хотя бы есть водопровод. Я вспомнила об этом,

потому что отец не так давно прочитал мне целую лекцию о жизни без

водопровода – как собрать проточную воду и использовать ее вместо

смыва в туалете, и что нам действительно лучше использовать дворовый

туалет для своих целей (будто это закалит нас).

Мама точно его использовать не будет, даже ночью.

Она родилась в семидесятых в Камбодже, ее первые воспоминания

были о голоде и о том, как она пряталась в джунглях. Как-то, в довольно

редком для нее порыве, она поделилась с нами, что видела, как ее

старшего брата убили выстрелом в спину, когда он пытался убежать с

массовой резни, учиненной в ее деревне Красными кхмерами. Когда

маме было шесть, ее родители были вынуждены иммигрировать с ней и

оставшимися родными в Соединенные Штаты, в Южную Калифорнию,

где они должны были жить нормальной загородной жизнью, но, конечно,

чувствовали они себя отвратительно после всего, что произошло.

Поэтому мне было понятно, что мама не собирается ничего

принимать, кроме условной жизни среднего класса. Даже папины планы