Институт - [31]

— И для старых добрых водных процедур с мешком на голове, — сказал Уилхолм. — Я не слышал, чтобы они поступали так с детьми, но от них этого можно ожидать.

— У них есть бак, — сказала Айрис. — Это и есть их водные процедуры. Они надевают на тебя шапку, окунают в воду и записывают показания. Хотя это получше уколов. — Она замолчала. — По крайней мере, для меня.

— Сотрудники должны работать посменно, — сказал Эллис. Миссис Сигсби подумала, что он скорее обращается к себе, чем к остальным. Уверена, он так делает часто, подумала она. — Только так и не иначе.

Стакхаус кивнул.

— Неплохо мыслит. Чертовски неплохо. Сколько ему, двенадцать?

— Прочтите досье, Тревор. — Она нажала кнопку на своём компьютере и на экране появилась заставка: фотография её дочерей-близнецов в двухместной коляске, сделанная за много лет до того, как они обзавелись грудью, острым языком и дурными парнями. А в случае с Руди — и тягой к наркотикам. — «Руби Ред» уже опрошены?

— Да, лично мной. И когда копы проверят компьютер мальчика, то увидят, что его интересовали истории, в которых дети убивали своих родителей. Не много, всего две-три.

— В общем, стандартная процедура при операции.

— Да, мэм. Не нужно чинить то, что и так работает. — Стакхаус одарил её улыбкой, и она подумала, что эта улыбка почти такая же очаровательна, как у Уилхолма, когда тот демонстрировал её во всё лицо. Хотя не совсем. Их Ники был настоящим магнитом для кисок. По крайней мере, пока что. — Вы хотите пообщаться с группой или достаточно отчёта? Его составляет Денни Уильямс, так что он должен быть вполне читабельным.

— Если всё прошло гладко, то хватит отчёта. Розалинда принесёт его мне.

— Хорошо. А что насчёт Алворсон? У неё есть какие-нибудь новые сведения?

— Имеет в виду, не целовались ли ещё Уилхолм и Калиша? — Брови Сигсби поднялись вверх. — Это имеет отношение к вашей задаче по обеспечению охраны, Тревор?

— Да и хорошо, если целовались. Вообще, я был бы рад, если бы они пошли дальше и лишились девственности — если ещё девственники, — пока у них есть такой шанс. Но время от времени Алворсон узнаёт то, что имеет отношение к моей задаче. Взять, например, её разговор с Вашингтоном.

Морин Алворсон, экономка, которая вроде как сопереживала и симпатизировала институтским деткам, была на самом деле подсадной уткой. Судя по мелким сплетням, которые она рассказывала, миссис Сигсби считала слово «шпион» слишком громким. Ни Калиша, ни кто-либо ещё из ТП-ов не годились для этого, потому что Морин была слишком хороша в том, чтобы держать свой способ дополнительного заработка глубоко под поверхностью.

Но ценнее всего её делало умение убеждать, что некоторые зоны Института — южный угол столовой, небольшая зона в столовой возле торговых автоматов, и пара других мест — не прослушивались. Это были места, где Алворсон выведывала детские секреты. В основном всякую ерунду, но иногда попадались стоящие: например, когда малыш Вашингтон признался, что подумывает о самоубийстве.

— В последнее время — ничего, — сказала Сигсби. — Я сообщу, если она расскажет что-то интересное, Тревор.

— Хорошо. Я спросил на всякий случай.

— Понятно. Теперь идите. Мне нужно работать.

4

— В пизду, — сказал Ники, садясь обратно на скамейку. Наконец-то он убрал волосы с глаз. — Скоро прозвенит звонок на обед, после которого я пойду на глазной тест и буду таращиться на белую стену. Посмотрим, что ты умеешь, Эллис. Твой ход.

Люку совсем не хотелось играть в шахматы. У него была тысяча других вопросов — в основном об уколах для точек, — но, может, сейчас было не время. Всё-таки, существует такая штука, как перенасыщение информацией. Он передвинул королевскую пешку на две клетки вперёд. Ники уравнял. Люк ответил королевским слоном, угрожая пешке королевского слона Ники. После секундного колебания, Ники переместил ферзя на четыре клетки по диагонали, и это в значительной степени решило исход. Люк переместил своего ферзя и подождал, пока Ники сделает ход, который уже не имел значения, затем поставил ферзя рядом с королём Ники — легко и аккуратно.

Ники нахмурился, глядя на доску.

— Шах и мат? За четыре хода? Ты серьёзно?

Люк пожал плечами.

— Это называется Детский мат, и он работает только если начинаешь белыми. Теперь ты знаешь и в следующий раз сможешь ответить. Лучший способ: сходить ферзевой пешкой на две клетки вперёд или королевской пешкой на одну.

— Но если я так сделаю, ты всё равно сможешь победить?

— Возможно. — Это был тактичный ответ. А настоящий был «конечно».

— Едрить-колотить. — Ники продолжал разглядывать доску. — Не хуёво. Откуда ты знаешь об этом?

— Из книг.

Ники поднял глаза, будто только сейчас впервые увидел Люка, и повторил вопрос Калиши:

— И насколько ты умный, парень?

— Достаточно умный, чтобы уделать тебя, — ответила вместо Люка Айрис.

В этот момент раздались два коротких негромких звонка: дин-дон, дин-дон.

— Идём обедать, — сказала Калиша. — Я проголодалась. Пошли, Люк. Проигравший убирает всё на место.

Ники направил в её сторону «пистолет» из пальцев и произнёс одними губами: ба-бах, но при этом улыбаясь. Люк встал и последовал за девочками. Перед дверью в гостиную Джордж догнал его и схватил за руку. Из книг по социологии (и из личного опыта) Люк знал, что дети в группах склонны занимать определённые характерные роли. Если Ники Уилхолм был бунтарём, то Джордж Айлс был классическим шутником. Только сейчас он был серьёзным, как сердечный приступ. Он заговорил быстро, понизив голос.