Институт альтернативной истории - [57]

— Я, — коротко, но безапелляционно объявило юное дарование Шай Бельский, но на него даже не обернулись.

— Барух ата, Адонай, — сказал писатель Моцкин, и никто не понял, что он имел в виду.

— Пойдет опять Песах, — неожиданно вмешался испытатель Шехтель. — Аппаратура хорошо воспринимает его индивидуальное подсознание, и, если придется спасать, у меня будет меньше проблем.

Вы думаете, я горел желанием повторить свой подвиг? Вы ошибаетесь.

Жить под землей — совсем не то, что жить под водой. Тривиально? Зато верно.

Племя, которое я вывел из рабства, уже много времени блуждало где-то на глубине трех-четырех километров под поверхностью планеты. Перепады в плотностях породы выглядели для меня будто подъемы и спуски. Я легко передвигался в песчаниках, но в граниты проникал с трудом, а, между тем, именно в гранитах встречались очень вкусные и питательные прожилки странного минерала, вязкого на ощупь, и дети постоянно нарушали строй, не слушались родителей, залезали в гранитные блоки, и их приходилось потом оттуда извлекать с помощью присосок, бедняги вопили, потому что это, действительно, было больно, я сам как-то попробовал и долго не мог отдышаться.

Кстати, можете вы себе представить, что это значит — дышать под землей, передвигаясь в глубине гранитной или мраморной породы? Нет, вы не можете этого представить, а я не могу объяснить, но каждый желающий может приобрести в компьютерном салоне соответствующий стерео-дискет и попробовать сам. Единственное, что могу сказать — незабываемое ощущение.

Между прочим, подземные евреи в системе Барнард 342 — самые жестоковыйные евреи во Вселенной, можете мне поверить. Я прожил среди них около месяца своего личного времени (час по времени института), и мне так и не удалось убедить их в том, что во Вселенной есть еще что-то, кроме песка, гранита, мрамора, известняка, молибдена, александрита и еще тысячи пород. В конце концов, на меня стали коситься, когда я заявил, что Творец способен сотворить не одни камни, но еще и пустоту впридачу. По мнению местных евреев, Творец не мог сотворить пустоту, поскольку был пустотой сам. «Что значит — не мог?» — возмутился я, и наша дискуссия перешла к обсуждению, аналогичному поискам истины в проблеме: «мог ли Творец создать камень, который он сам не смог бы поднять?» Подобные дискуссии перед дарованием заповедей были ни к чему.

Мы шли и шли в пустыне, если можно назвать пустыней гранитно-мраморные наслоения, перемежаемые известняковыми плитами. Народ устал, народ потерял цель, народ возроптал, а ведь я его еще и провоцировал сам нелепыми рассуждениями о пустоте. И народ собрался свергнуть своего лидера, чтобы предаться поклонению Золотому тельцу (мы, действительно, приближались к мощной залежи золотоносной руды).

Я оставил своих евреев отдыхать в русле подземной песчаной реки, а сам полез на мраморную гору, если можно назвать горой перепад плотности между мрамором и гранитом.

Вы обратили внимание — я до сих пор ни слова не сказал о том, как выглядят евреи, живущие под землей в системе Барнард 342? Так вот, они никак не выглядят. Камень в камне — нужен специалист-геолог, чтобы это описать. А я историк, как вам известно. Поэтому ограничусь описанием того, что сохранила моя память.

Я поднимался, чтобы получить для своего народа заповеди, но на этот раз был вовсе не уверен в результате. Рассчитывать на доктора Фраймана я не мог — мы решили сделать эксперимент «чистым» и надеяться только на Творца. А если Творца нет, то заповедей я не получу, и придется испытателю Шехтелю спасать меня от гнева толпы.

На случай, если Творец, как обычно, проявит себя, раскалив докрасна мрамор или гранит, я должен был набраться смелости и прямо спросить у него, кто создал весь этот сонм миров с бесчисленным числом избранных народов, каждый из которых называл себя «евреями». Возможно, Он и не ответит, но научный подход к проблеме требовал хотя бы попытаться.

Прошу заметить еще одно обстоятельство: поскольку дело происходило под землей, то ни о какой смене дня и ночи не могло быть и речи. Евреи на Барнарде 342 не знали, что такое Солнце, не имели представления о смене времен года, и это, кстати, не говорит об их умственной ущербности. Мы же не считаем себя неполноценными только по той причине, что не можем определить на ощупь, сколько электронных оболочек в атомах, составляющих кристаллическую решетку алмаза. Как говорится, каждому еврею — свое.

Так вот, я поднялся на вершину (точнее — на место, где спад давления прекратился) в тот момент, когда надо мной воссияло Солнце. Это не образное сравнение, по-моему, так оно и было: сверху возник огненный шар, и я почувствовал, что мои каменные бока вот-вот начнут плавиться и стекать по склону. «Началось», — подумал я и приготовился получить заповеди из первых рук.

Звук хорошо распространяется в камне, и потому голос прозвучал подобно удару грома:

— Вот заповеди мои для народа, избранного мной! Вот слова мои, обращенные к народу моему! Я Господь Бог ваш, и нет других богов, я один!

Пока звучали слова введения, я внимательно всматривался в раскаленный шар, сиявший надо мной. Во-первых, я обнаружил, что голос раздается со всех сторон сразу. Во-вторых, как ни странно, голос не сопровождался никакими колебаниями в каменной породе и, следовательно, звучал, скорее всего, во мне самом. Естественно: Творец говорил со мной лично, и евреи, ждавшие меня внизу, не должны были слышать наших секретов.