Инстинкт гнева - [18]

За плечом раздалось вежливое покашливание, и Туманов прервал осмотр выставки.

— Здравствуйте, господин Туманов, я Островский Всеволод Семенович.

Виктор приклеил к лицу вежливую улыбку и кивнул:

— Здравствуйте.

Островский выглядел таким же холеным, как его адвокат, и вполне здоровым. До Виктора вдруг дошло, что в заявлении не указана дата инцидента. А что, если это случилось два месяца назад? Тогда дело становится и вовсе безнадежным.

— Я накачан лекарствами, как пивной бочонок, — Островский усмехнулся. — Ни боли, ни недомогания. Современная медицина творит чудеса, вы не находите?

— Судя по вашему виду… да. — Взгляд Виктора скользнул вниз, и сыщик успел заметить на безымянном пальце левой руки Островского перстень-печатку, один в один как тот, что был у адвоката.

— Перейдем к делу? — клиент указал на диван, который Туманов покинул пять минут назад. — У вас, наверное, есть вопросы?

— Есть. — Виктор уселся на диван. — В первую очередь… скажите, господин Островский, то, что написано в этой филькиной грамоте, соответствует действительности хотя бы на один процент?

— Все чистая правда, — клиент едва заметно ухмыльнулся. — Что вас смущает?

— Ничего, будь по-вашему, — Туманов поморщился. — В таком случае опишите приметы нападавших и этого… доброхота.

— Нападали трое. — Островский поднял взгляд к потолку. — Молодые, бритоголовые, в кожаных куртках…

— Стоп, достаточно, — Виктор покачал головой. — Версия нынче модная, но не для того района. Я хотел бы услышать правду.

— Это правда, — Островский пожал плечами. — Лиц я не рассмотрел, все произошло очень быстро. Выскочили наперерез из кустов, толкнули, ударили ножом и убежали.

— И ничего не сказали?

— Нет. А должны были?

— Если бы это были бритоголовые, они бы выкрикнули какую-нибудь националистическую глупость, а если вы получили своеобразное предупреждение от конкурентов, то наемники могли сказать что-нибудь соответствующее.

— Привет от Винченцо Корлеоне? — клиент коротко рассмеялся. — Нет, ничего не говорили. Не думаю, что нападение заказал кто-то из конкурентов.

— Почему вы гуляли один, где была охрана?

— Я не пользуюсь охраной.

— Как это? — Виктор удивленно уставился на Островского.

— Вы пользуетесь?

— Нет, но… я простой человек.

— Я тоже, — клиент осторожно привстал и протянул руку к сервировочному столику, где стояла бутылка коньяка и бокалы. — Не откажетесь?

— Я за рулем, — Виктор покосился на бутылку. — Впрочем…

Отказываться от дегустации коньяка за тысячу евро было глупо.

— Я такой же человек, как и вы, Виктор Алексеевич. Ем, сплю, работаю, выпиваю, гуляю…

Клиент пустился в типичные для небожителей рассуждения о духовном единстве с народом и о том, что, несмотря на богатство, он и его друзья вовсе не снобы и не бездельники, а такие же трудящиеся, как все. Обычно подобные выступления продолжались минут десять, и Туманов позволил себе на секунду отвлечься. Портрет типичного московского нувориша он составил для себя, еще работая следователем районной прокуратуры. Приходилось сталкиваться. Островский выглядел немного солиднее «среднестатистического» плейбоя, но по сути этот невысокий, подтянутый брюнет с редеющей шевелюрой и орлиным профилем был типичным представителем нового высшего общества. Того, что сформировалось в девяностых и очень быстро сочинило для себя правила игры в новых патрициев, а всем остальным навязало правила игры в плебеев. Особенно яркими «звездами» на новом небосклоне, конечно, сияли подросшие детишки этих «патрициев», но и родители светили неслабо.

Взять, к примеру, этого Островского. В раю, после такой, как у него земной жизни, точно не понравится. Вот навскидку несколько стандартных штрихов к портрету любого человека из его круга: живет и работает в Москве, но одевается в Лондоне. Ездит на «Бентли», но лишь из скромности, чтобы не смущать знакомых черным «Майбахом». Обедает в «Праге», но по субботам летает попить кофе в Париж или Рим. Он благополучен, как по мнению окружающих, так и по собственным ощущениям. Вечера трудовых будней он проводит насыщенно, разнообразно и непременно стильно. К его услугам специальные заведения «общепита для избранных», он посещает «гламурные» вечеринки, показы новых коллекций эффектной, но бесполезной одежды, выставки придворных художников и спектакли модных режиссеров. Он может сутками пропадать в гольф-клубах, на автодромах для суперкаров, подпольных стадионах для боев без правил и в прочих злачных местах, где место в первом ряду стоит десятки тысяч евро, а официантам на чай дают, как на ящик коньяка. Его (если он не «голубой», что не редкость) всегда и везде сопровождают длинноногие блондинки или роковые брюнетки, увешанные бриллиантами и перемазанные эксклюзивной косметикой. Его привлекает туризм по путеводителю «Мишлен», псевдоэкстрим на горнолыжных курортах в Альпах, охота на одомашненных кабанов в заповедниках, круизы на океанских яхтах и тому подобная чушь.

Это что касается всех. Теперь конкретно о клиенте. Ему стандартной «программы» маловато, ему хочется жить еще разнообразнее, черпать жизнь до самого «дна». Выражается это в том, что хотя бы раз в месяц, одной из ночей с воскресенья на понедельник, когда никто «из общества» не увидит и не осудит, он уезжает на экологически чистые окраины, чтобы «подышать» и побыть, как ему кажется, простым смертным. Побегать в парке, где бегают обычные люди, прогуляться по дворикам, полным детворы, попить пивка в скромном баре, снять нормальную бабенку, в конце-то концов. Для него это еще одно развлечение, без которого клиента просто выворачивает от скуки. Если он не выбирается изредка на «свободу», он чувствует, что способен кого-нибудь грохнуть. А это будет явно «не комильфо». Зато, выплеснув скуку в «нормальном» районе, он уберегает себя и высшее общество от крупных неприятностей.