Инсталляция - [31]

С Кори говорить бесполезно.

Я повернулся к Акаме:

— Понимаешь, Акама, нас просто стянули из наших семей, своровали, к каждому из нас приплыл чёрный шар, понимаешь, Акама, чёрный шар! — я увидел, как пугается Акама и продолжал. — Это страшно, Акама! Нас усыпили, но я помню, что мы летели! Эта ваша фирма, она просто похищает детей с Земли и доставляет на космическом корабле к вам на Тальму!

— Тайго, Тайго! — в отчаянии крикнула Акама. — Жизнь существует только на Тальме! Нет больше обитаемых планет! Инопланетян не существует!

Получается, это я — тот инопланетянин, которого не существует?

Я спохватился — ведь можно доказать им, что нас выкрали! Поспешно стал стягивать носок и положил ногу прямо на стол, чтобы всем хорошо было видно.

— Видите? Вот вам шрам! Порезался в пять лет, сильно!

Кори залистал маленькую книжицу.

— «Воспоминания материализуются в подробности строения тела. Это касается шрамов, хронических заболеваний (которые легко устраняются впоследствии), зубных пломб»…

Я выхватил у него книжку. «Пособие по новому ребёнку». Замечательно. Ага, раздел «Шрамы»… Раздел «Теория космического корабля»… «Ложная память о художественной литературе и шоу-бизнесе»… Раздел «Предметы с Земли»… Я перелистнул на «Предметы с Земли» и прочитал: «Иногда в новых детях материализуются так называемые предметы с Земли. Это могут быть скрепки, ручки, записки, фотографии — всё это является частью материализации ментального процесса. Объясните ребёнку, что так происходит с каждым, и это просто часть его виртуальной памяти»… Я посмотрел на названия других разделов: «Кризис полугода в семье», «Понимание», «Адаптация»…

— Тайго, мы ведь выбрали тебе внешность. Ты похож на нас, Тайго… — прошептала Акама.

Нет, я был мало похож на них. Да, во мне было что-то от Кори, и, может, что-то неуловимое от Акамы… Но больше всего я был похож на моих родителей, настоящих. И даже если то, что мне рассказали, правда…

— Я никогда не смогу называть вас мамой и папой, — сказал я.

— Если хочешь, я буду тебе как сестра, — сказала Акама.

— Как-то слишком круто для сестры, — покачал я головой.

— О чём это он? — непонятливо встревожился Кори.

Они мне понравились, Акама и Кори. На них здорово было смотреть, когда они вместе спорят, Кори показывал мне планету, Акамой я любовался.

Я пошёл в здешнюю школу, программа здесь не очень отличалась от земной. Зато для меня теперь тоже замедлился цикл развития, и теперь каждый год моей жизни я буду жить целых восемь лет… В нашей школе не училось ни одного «выращенного» ребёнка, поэтому мне не с кем было об этом поговорить. А поговорить хотелось, и я пытался разглядеть на улицах земного человека.

Бывало, когда я вечером шёл к себе в комнату спать, бывало, Акама окликивала меня:

— Тайго, балбес, пойдём фильм смотреть!

— Сама балбес, — говорил я, и радостно плюхался на кресло. — Мама мне не разрешает подолгу сидеть перед экраном.

— Всё мама да мама, — обиженно говорила Акама.

Я научил её делать пельмени и варить кисель. На кисель Кори ругался плазмой и отказывался его пить.

— Это вкусно, Кор, — говорил я ему, но тот опасливо отодвигал чашку.

Я смеялся — вот трус!

Наверное, меня и правда вырастили. Я как-то слишком быстро и легко привык к новой семье, а ведь должен был сопротивляться, бороться… Вот если бы они оказались гадкими, или просто я отказывался бы разговаривать… Я представил, как я отказываюсь разговаривать с Акамой, и как ей от этого плохо, и сразу отмахнул от себя эту мысль.

Наверное, они не научились быть родителями, потому что постоянно советовались и считались со мной, как будто я был таким же взрослым, как они. Но мне было от этого хорошо.

Я прочитал всё пособие по «новому ребёнку», и оно страница за страницей убеждало меня, что я появился здесь, на этой планете, что чёрный шар — это выход из стадии развития в стадию жизни, что переход сложен, что ещё не придумали, как создавать личность с чистым листом вместо памяти…

Акама купила мне бигору — такого домашнего зверька размером с медведя. Я выбрал жёлто-красного, и Акама призналась, что всегда хотела купить бигору, только была для этого слишком взрослой.

— Да ладно тебе! — хмыкнул я. — Тоже мне, тётенька нашлась.

— Мне всё-таки за сто пятьдесят, — сказала Акама.

— Никому этого не говори, — посоветовал я.

Однажды мы шли по улице с моим бигорой Баком, и я встретил Генку. Он был в нашей группе, когда нас забрали с Земли… Или просто выращивали.

Генка встретил меня словами:

— Что, запудрили тебе мозги, Макс?

Меня неприятно дёрнуло от старого имени. Меня звали Тайго, и я к этому привык…

— Вырастили, значит, как хризантему! — орал Генка на всю улицу. — Медведя жёлтого подарили! На, сынок, радуйся! Уроды, а?

Хорошо, что рядом не было Акамы, и что она этого не слышит…

Я осторожно спросил:

— Генка… А ты… ты не веришь, что нас вырастили?

Генка посмотрел на меня как на дурака.

— В это верить? — спросил он. — Бигору мне не купили! У этих новых родителей пятилетний младенец, он орёт! И они тоже на меня орут! У меня были нормальные родаки! Не цеплялись ко мне со всякой ерундой! Конечно, нас не вырастили! Спёрли у нормальных родителей и отдали идиотам!