Inspiraveris. Верни меня - [40]

– А тут разве нет жестокости? Всегда люди были так же счастливы, как и сейчас? – корю себя за то, что высказала это. Выдаю ведь себя, но ничего не могу поделать с желанием узнать правду. Смотрю в настороженные синие глаза матери и жду её ответа.

– Везде есть жестокость, доченька. Но иногда она во благо, а за стеной никто не подумает о тебе, там каждый сам за себя. А у нас, мы защищаем друг друга. Мы опережаем чьи-то желания и мысли навредить нашему народу. Это большая семья, которая должна продолжать существовать, – уверяет она меня.

– Я не верю, что жестокость может быть во благо, мам. Жестокость нельзя оправдать, как и бесчеловечность. Никто не имеет права отнимать чью-то жизнь, если не он её давал. И, вообще, зачем мы говорим об этом, мама? Что-то происходит, ты пытаешься предупредить меня? – даю ей возможность открыть мне правду. Но она изгибает губы в грустной улыбке и поворачивается к рулю.

– Просто хочу, чтобы ты знала, как я люблю тебя. Обещаю тебе защищать тебя, и всё будет хорошо. Постоянно думаю о том, что тебе пришлось пережить, лежа в этой яме. Мы приняли решение полностью разрушить замок, чтобы больше никто не угодил в такую ловушку. Народ обеспокоен этим, а молодёжь, наоборот, пытается проникнуть туда и посмотреть на то, что внутри. Это небезопасно. Сейчас там дежурят, отслеживая все попытки забраться на камни. А теперь иди, развлекайся с Римой и передавай ей привет. Вечером встретимся на ярмарке, – улыбается она. Киваю, но в голове застревают её слова, словно самое настоящее предупреждение не ходить туда, во избежание проблем.

Значит, мне придётся проследить за ней. У меня должны быть варианты, а потом я решу, что хочу. Хотя не знаю, сколько во мне силы противостоять против всех и вновь увидеть мумию, в которую превращён Вэлериу.

Сегодня в школе нет занятий, ребята с десяти утра помогали собирать палатки, и Рима оказалась дома, когда я постучалась. Конечно, она засыпала меня вопросами, на которые я пыталась отвечать односложно.

– Жалко, что нельзя немного накрасить глаза, ведь сегодня будет так много мальчиков, – мечтательно произносит она.

– Рима, у меня есть к тебе просьба, – медленно произношу я, садясь к ней ближе на постель.

– Какая? Неужели, правда? Ты и Лука Велиш? Или ты и профессор Велиш? – её глаза светятся от выдумки.

– Нет, такого нет. Но это очень личная просьба, и я бы хотела, чтобы она осталась между нами. Хорошо? – серьёзно спрашиваю её. Подруга кивает.

– Ты можешь для меня арендовать в магазине костюм брачующейся. Знаешь же его? – продолжаю я.

– Но это самый распространённый костюм, Лия! Он скучный! Мы ведь хотели быть кем-то яркими, к примеру, Бритни Спирс или Мадонной, – обиженно тянет она.

– Прошу тебя, милая, прошу. Я хочу побыть хоть раз блондинкой, а не чёрненькой. Ведь Хэллоуин должен приносить радость, а меня всегда все узнают. Я дам тебе свой талон, благо там нет имён, – пытаюсь придать голосу писклявые и разочарованные ноты. Удаётся и подруга берет меня за руку, немного сжимая.

– Конечно, завтра с утра возьму и привезу тебе…

– Нет, я сама приеду к тебе. Никто не должен знать, какой костюм я выбрала. Хочу удивить маму и остальных, – уже радостней. Молодец, Лия.

– Без проблем, а теперь ещё расскажи про Луку. Он такой красавчик, Мария только и рассказывала всем подряд, что он положил на неё глаз, и скоро будут звенеть свадебные колокола, – переводит тему Рима.

Закатываю глаза, начиная по новой придумывать сказку про то, как ничего не было.

Septemdecim

Кажется, что весь город собрался на центральной площади. Яркие огни и палатки с разными сладостями: кукурузой, сахарной ватой, выпечкой, – тут и там. За это мы не платим деньги. Тут нет выгоды, а лишь веселье и желание накормить каждого. Палатка с тиром, где можно выиграть мягкие игрушки, даже поставили комнату смеха. Традиция из года в год. Если в других странах Хэллоуин – это праздник нечисти, то у нас он символизирует чистую ночь, когда в твоих руках есть возможность быть, кем угодно и развлекаться до утра, сколько бы тебе ни было лет.

А сейчас раздаются песни и национальная музыка, огонь светится вокруг площади. Смех наполняет воздух. Улыбаюсь этому ощущению забытой радости. Наблюдаю, как дым от огня поднимается к ночному небу, и вдыхаю вкуснейший аромат бургеров. И да, сегодня можно попробовать хот-доги и бургеры в трёх палатках, как и поужинать мясом на углях и печёной картошкой. Большая семья вышла, чтобы устроить октябрьский пикник в ночи.

– Держи, смотри, сколько кетчупа и соуса достала, – меня пихает в бок Рима, тряся перед носом хот-догом. Её рот весь измазан заправкой, я показываю ей на это и забираю угощение.

– Спасибо. Как же это вкусно, – откусываю, и хочется есть это вечно. Невероятный вкус плохой и запретной еды во рту приносит неописуемый восторг и желание лопнуть от наслаждения.

– Ага, а потом за бургерами. Я там, кстати, Луку в очереди видела, – подруга подмигивает мне. А у меня кусок поперёк горла встаёт. Откашливаюсь, бьёт меня по спине, удивляясь такой реакции.

– Ты чего?

– Прекрати выставлять все, как будто между нами что-то есть, – откашлявшись, раздражённо говорю я.