Инсайд - [9]

Пять лет назад Юрьич устроился в прогрессивный университет, отличающийся своими либеральными порядками и обосновался в Москве, где, как оказалось позже, прожил всё детство, отрочество и юность. На гуманитарном факультете он вёл курсы религиоведения и геополитики: рассказывал феминисткам с фиолетовыми волосами и субтильным юношам в кедах про точки бифуркации или постулаты зороастризма. В свободное от лекций время Юрьич торчал в библиотеке, больше похожей на антикафе.

— Слушай, а там на входе обыскивают? — спросил меня Андрюха, на ходу поправляя штаны.

— А у тебя с собой что-то запрещённое?

— Ну так… Я ж не знаю, какие там порядки.

— Только не говори, что у тебя с собой наркота, — Я остановился и схватил его за рукав.

— Да не, ты чё. Так, телескоп небольшой, — Андрюха отогнул край куртки и показал висящую на поясе телескопическую дубинку, — Подарок от друзей из Польши.

— Хорошие у тебя друзья…

— Ага, — Андрюха расплылся в улыбке, — Они мне ещё и баллон газа подарили. Огромный такой, для разгона демонстраций. Я даже название выучил, зацени: хлор-бензаль-малы… Не, ладно, забыл. Но вещь стоящая.

Мы встали на перекрёстке. Андрюха достал телефон и тут же дёрнул меня за рукав. На разблокированном экране светилось сообщение:

— Так, начинается какой-то пиздец. Пошли быстрее.

— Удали сообщение.

Андрюха потыкал в экран:

— Не могу. Он админку забрал.

— Жив — уже хорошо, — сказал я, — Пошли, машин нет, вроде.

Спустя три минуты спортивной ходьбы мы приблизились к розовому зданию, построенному в духе неоклассицизма.

— Погоди-погоди, — Андрюха остановился у стенда с объявлениями, — гляди-ка. Вот он и нашёлся…

Мы потянули на себя тяжёлые двери здания и зашли внутрь. Перед просторным и прохладным холлом, выложенным керамогранитом, стояли рамки металлодетектора.

Из-за стойки высунулся охранник в дешёвом сером костюме.

— Молодые люди, вы куда?

— Мы на лекцию профессора Данилова, — ответил я.

— Паспорта, пожалуйста. Запрещённые предметы имеются?

Я замялся.

— А… Я не взял паспорт.

— Права, студенческий?

— А можно, мы вдвоём по одному паспорту пройдём? — Андрюха высунулся из-за моего плеча.

— Формально нельзя… но проходите. У нас тут камеры везде. Вашего друга с ходу опознаем, — Охранник улыбнулся и протянул руку за паспортом.

Андрюха достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок и протянул охраннику. Тот приподнял брови:

— Это что?

— Копия. Нотариально заверенная, — не моргнув, ответил Андрюха.

Охранник развернул листки. Чёрно-белую копию паспорта перекрывала размазанная фиолетовая печать и жирная роспись.

— Там, вон, печать… — Андрюха ткнул пальцем в сторону листка.

— Я вижу, молодой человек, вижу, — охранник нахмурился, сел за стол и раскрыл толстую тетрадку.

Я мельком взглянул на копию. Охранник аккуратным почерком выводил серию и номер паспорта. Тщательно перепроверив данные, он сложил листок вчетверо и отдал Андрюхе.

— Второй этаж направо. Проходите через рамку.

Андрюха также невозмутимо прошёл сквозь металлодетектор. Техника не запищала ни на него, ни на меня. С непробиваемыми покерфейсами мы удалились к лестнице.

— Валентин? — поднимаясь, шепнул я Андрюхе, — Серьёзно? Попроще имя придумать не мог?

— Круто, да? — загыгыкал Андрюха, — Всегда прокатывает. Заверенная же. Видел, у него и рамки не пищат? Настроены неправильно или не работают вообще. Профессионал, бля…

Мы свернули направо к двойной белой двери, на которой красовалась уже знакомая нам афиша. Просторный коридор упирался в цветущую оранжерею, вокруг которой стояли белые искусственно состаренные лавки. Я предложил Андрюхе устроиться в уголке и дождаться конца лекции — глядишь, удастся поймать Юрьича на выходе и поговорить с ним в тишине, но Андрюха лишь возмутился. Он жаждал немедленных объяснений. Пришлось зайти внутрь аудитории.

Лекторий был полностью забит приличного вида молодыми людьми. Юрьич стоял, облокотившись на кафедру и вещал аудитории:

— Джин Шарп воспринимал протесты совершенно иначе. Можно сказать, что Шарп оказался прагматиком. Ему удалось доказать, что насильственное сопротивление выгодно не протестующим, а авторитарному режиму…

Юрьич заметил нас, дёрнул скулой и, одновременно продолжая доносить мысль до полусотни собравшихся студентов, поманил рукой какого-то паренька в круглых очках и с копной кудрявых рыжих волос на голове.

— Скажу даже больше — Шарп, как и я, считает, что именно авторитарная власть провоцирует насилие в толпе. Как? Подсылая в ряды протестующих провокаторов.

Кудрявый падаван обогнул аудиторию и встал слева от меня:

— Молодые люди, Павел Юрьевич просит вас покинуть лекцию, — тихонько проговорил он, прикрывая рот ладонью.

Я повернул к нему голову:

— Изо рта пахнет, что ли? Чего рукой прикрываешься?

Падаван бросил на меня осуждающий взгляд и снова приложил ладонь ко рту:

— Павел Юрьевич не хочет вас видеть. Уходите.

Андрюха оторвался от стенки:

— Скажи ему, что мы не уйдём, пока не поговорим.

Падаван глубоко вздохнул, вытянулся стрункой и поспешил обратно к Юрьичу. Тем временем Берсерк встал за кафедру и начал листать стопку бумаг с распечатанной лекцией.

— Конечно, провокации иногда приводят к неожиданным результатам, — озвучил он, на секунду оторвавшись от текста, — Протестующие оказываются готовы к радикализации и свергают режим. Эту теорию подтверждает целый ряд цветных революций.