Иноземия, или туда и снова туда - [51]

— Зак! Что ты задумал! Ты что, хочешь покрасить их… — начала возмущаться Она, но Менский, вместо того, чтоб обидеться, несказанно обрадовался.

— Вот именно!

— И как ты это себе представляешь! Ты будешь подходить к каждому, брать кисточку и красить его! Зак, ты хоть понимаешь…

— Она, ты хоть понимаешь, что если ты — врач, человек согласен на все! Он готов сделать то, что ты ему прикажешь, причем даже не подумав возразить! Потому что ты — врач, и тебе по определению виднее! Она, ты что, никогда не лечилась? Ты не знаешь, что когда врачи тебя чем-то пичкают, то лишь молчишь да делаешь все, что велят! — бурно начал Менский.

— А знаешь, Она, я думаю, что если сам Зак возьмется за дело — то все может и получиться, — вступился за своего товарища Ав, — В принципе, это не безумнее пожара в архиве, хотя, конечно, твой план… Он, по-моему, все же шит белыми нитками — чтоб никто из команды не догадался, что их так дурят… Очень маловероятно.

— Не спорю, план, честно говоря, не особо хитрый, да, честно говоря, он мне самому не нравиться, травить спиртом ни в чем не виноватых людей… Впрочем, пить они будут добровольно. Но если тебе, Она, не нравится — можешь предложить что-то свое? Вернуться в Святой Камнеград и получить за месяц визу прошу не предлагать. Другие есть идеи?

— Нет, Зак, хотя твой план…

— …сработает, вот увидите.

И план действительно сработал. Причем даже быстрее, чем ожидалось — не успел еще помощник капитана дочитать список симптомов, как тут же нашлись те, к кого как минимум половина симптомов проявлялись в самой тяжелой форме. Они тут же и бросились к Заку, который и напоил смесью снотворного, слабительного, крепительного и успокоительного. Выпив данный, совершенно безвредный, но мягко говоря не особо вкусный бальзам моряки почувствовали, что симптомы все куда-то уходят — по крайней мере головная боль была уже последним, что их интересовало. Однако это были только первые ласточки. Вслед за ними к Менскому бросились остальные, и очень скоро очередь возле каюты Зака состояла из всего экипажа минус двух — капитан сидел запертый, а рулевой хоть и страдал от явных признаков эпидемии, но все же стоял у руля. Хватало работы и у Оны с Авом — на их долю выпало смешивать все со всем, причем следить, чтоб результат получился в основном безвредным.

Так прошел почти весь первый день, а утром, после ночного обхода Заком больных в особо тяжелом состоянии, весь корабль облетела ужасная весть — эпидемия переходит в новую стадию. Действительно, каждый, кто замечал радужных больных, у которых на лице и руках выступали самой разнообразной формы и расцветки пятна, не испытывал никаких сомнений — это действительно результат страшной болезни. И когда Зак говорил, что спасти от этого могут только мази, подозрительно воняющие свежей краской — ему верили. И мазались. И появлялись новые больные. И эпидемия распространялась. И корабль плыл вперед.

То расстояние, которое не такое уж и медленное прежнее судно наших героев должно было преодолеть за шесть дней, корабль Ордена пролетел за три с половиной. К этому времени больны уже были на корабле все, кроме Зака, Ава и Оны. И хоть Менский и пытался бодрить экипаж, убеждая, что еще немного, и будет найдено нужное снадобье, никто уже не сомневался, что спастись не удастся никому. На Зака, единственного человека, который мог хоть как-то им помочь, просто молились, его боготворили, потому что только его лекарства и несли людям долгожданное облегчение. Потому, когда показался пограничный остров, и Зак приказал его проигнорировать и плыть дальше, на его вообще посмотрели как на героя. Рискнуть своей жизнью только для того, чтоб побыстрее добраться до СОСа, на такое мог отважиться только очень смелый и дерзкий человек. Приказы Зака не обсуждали — если он сказал плыть, значит плыть. Если он сказал игнорировать обступающий со всех сторон огромный флот — значит игнорировать. Если он сказал отвечать молчанием на все предупреждения и угрозы — значит молчать. Если он сказал не поворачивать в сторону и идти прямо на преградивший дорогу неизмеримых размеров крейсер — значит так и надо делать. Когда же оказалось, что и крейсер отошел, и угрозы никто особо не собирается выполнять — весомость личности Зака в сознании абсолютно всего экипажа просто зашкалила и перешла все разумные и неразумные мерки. Крамольные мысли, что это не Зак провел корабль, а репутация Ордена и нежелание властей СОСа связываться с этой могучей организацией, не посетили ни одну голову, исключая, разве что, Ава, Оны да капитана, хотя последний чем дальше, тем чаще ловил себя на мысли о законности захвата Заком всей власти.

И вот наконец показался долгожданный берег СОСа. Впрочем, он ровным счетом ничем не отличался от берега любой другой страны, и совершенно ничего не свидетельствовали, что перед Заком сейчас предстанет самая великая держава Иноземии. Быть может, успев флот сюда прибыть раньше, чем корабль Ордена, что-нибудь и изменилось бы, но сейчас перед Менским открылся спокойный тихий сельский пейзаж, и даже здание порта представляло из себя не нечто величественное, а хрупкое фанерное сооружение, которое ни малейшей стратегической ценности не представляло. Хотя, для того, чтоб пристать тут и сойти на берег, его должно было с головой хватить, так что Зак не стал искать чего-то более значительного а велел прямо тут и бросать якорь. Конечно, прибытие непонятно какого корабля, которого тут быть явно было не должно, вызвало на берегу определенное волнение, но Зака это совершенно не интересовало. Игнорируя быстро собирающуюся на берегу толпу, он спокойно собрал на палубе всю команду, и начал свой очередной экспромт. Впрочем, как раз сейчас едва ли не впервые за его жизнь то, о чем он говорил, Зак продумал заранее.