Иной путь - [19]

— Я… — нерешительно произнесла Меле, но Джейсон перебил ее.

— Он произвел на меня прекрасное впечатление, Тим, и вы это знаете. Я охотно верю всему, что вы о нем говорили. Но речь идет не о том, в чьи руки передать проект, а о том, передавать ли его вообще. Я продолжаю утверждать, что сейчас этого делать не следует. Культура румлов необычайно сложна, в ней существует множество нюансов, которые я не в силах передать словами. Я не могу описать тех ощущений, которые испытываю, будучи Катером. Быть может, мне удастся до конца разобраться в образе их жизни, и тогда я многое сумею объяснить вам. А если у меня ничего не выйдет, я честно в этом признаюсь. Но в данной ситуации решающим событием является предстоящая дуэль. Я не хочу терять связь с Катером. Мне нужна поддержка членов Совета, и никого более. Любое вмешательство со стороны только испортит дело.

— Предлагаю поставить вопрос на голосование, — сказал Дистра.

— Поддерживаю, — тут же согласился Хеллер.

— Возражаю, — заявил Торнибрайт. — Обсуждение необходимо продолжить.

— Сначала голосуем первое предложение, — возразил Дистра. — Итак, кто…

Голоса, как всегда, разделились поровну. Головы всех присутствующих повернулись к Джейсону.

— Я голосую за то, — отчетливо выговаривая каждое слово, произнес он,

— чтобы не прерывать эксперимент с Катером ни до, ни во время дуэли. Я голосую за то, чтобы продолжить эксперимент своими силами. Мой голос — решающий. — Он посмотрел на Торнибрайта. Глаза психолога были непроницаемы; лицо, как каменное. Джейсон отвернулся и встретился взглядом с Меле.

Ему трудно было выдержать этот взгляд. Он вспомнил слова Алана Грила о том, что может произойти с ним, если Катор умрет. И он вспомнил о том, о чем почти не думал все последнее время: Меле любила его.

9

В тот день, когда исследование артефакта было закончено, Джейсон стоял в своей комнате, пристегивая к поясу церемониальный меч, дверь неожиданно заговорила:

— Белла Двоюродный Брат просит разрешения войти.

— Пусть войдет. — Джейсон повернулся.

Дверь открылась, и в комнату вошел Белла. Взгляд его, как всегда, был дружелюбным, но на лице появилось непривычное почтительное выражение.

— Мне велено передать, — тихо сказал он, — что Брутогази желает видеть тебя в своем кабинете, прежде чем ты покинешь дворец.

Руки Джейсона замерли у застежек пояса. Он понял, почему его старший брат и товарищ, с которым они изредка совершали прогулки по городу, отнесся к нему с робким уважением. Джейсону было горько и обидно. Он привязался к Атону Дядюшке по Матери, и ему пришлось убить Атона. Белла — единственный член Семьи, с которым он поддерживал хорошие отношения, — стал для него чужим. «Великие всегда одиноки» — гласит пословица. Да, так оно и есть.

— Почему ты скорбишь? — в голосе Беллы слышалось неподдельное изумление. — Тебе оказана большая Честь, которой добиваются многие.

— Да, конечно. Просто я… неожиданно почувствовал, как быстро летит время, — ответил Джейсон и застегнул пояс.

— Ты говоришь так, словно достиг почтенного возраста, — сказал Белла, внимательно глядя на него.

— Разве? — с горечью спросил Джейсон. — Пойдем. Тебе поручено проводить меня?

— Я поднимусь с тобой на последний этаж и объясню, куда идти дальше. Сам я не имею права находиться в апартаментах Брутогази, а его близкие не могут служить провожатыми Троюродному Брату, не уронив своей Чести. Следуй за мной.

Они вышли из комнаты, поднялись по витой лестнице на третий этаж дворца. Белла налег на высокую дверь и с трудом приоткрыл ее. Джейсон подумал, что едва сумеет протиснуться в образовавшуюся щель.

— Для Брутогази эту дверь открывают четверо слуг, — морщась от напряжения сказал Белла. — Проходи скорее.

Но Джейсон остался стоять на месте. Он увидел перед собой широкий мраморный коридор с большими окнами на правой стене. Слепящий белый свет утреннего солнца, преломляясь в стеклах, мягким и теплым покрывалом лежал на каменном полу.

— Проходи скорее, — повторил Белла. — Да не лишишься ты воды, прохлады, покоя.

— Спасибо, брат, — с благодарностью сказал Джейсон и протиснулся боком в дверь, которая захлопнулся за ним с гулким торжественным звуком.

Несмотря на раннее утро, Джейсон никого не встретил на своем пути. Четко следуя полученным от Беллы указаниям, он шел по залитым солнцем коридорам и в конце концов очутился у небольшой белой двери с золотой ручкой. Воспоминания нахлынули на него. Один-единственный раз в своей жизни Джейсон (через три часа после того, как покинул сумку матери) уже побывал на третьем этаже дворца. С тех пор он изредка видел на различных церемониях поседевшего, сгорбленного под тяжестью с Честью прожитых сезонов, Брутогази, но ему никогда не забыть высокую мистическую фигуру главы Семьи, возложившего на него руки и торжественно произнесшего непонятные слова, которые, как: он впоследствии узнал, означали: Катор Троюродный Брат Брутогази.

Джейсон справился с охватившим его волнением, молча открыл дверь (в святая святых дворца не было ни переговорных устройств, ни замков, ни Ведущего) и вошел в кабинет.

У высокого окна стоял стол, а за ним, на небольшом пьедестале, сидел на корточках Брутогази, поседевший румл благородного возраста. Джейсон подошел к столу и наклонил голову.