Инопланетяне в Гарволине - [8]

— Жюль Верн, — сказал редактор. — И в самом деле на букву «Г».

— Ты что, офонарел? — возмутился фоторепортер. — Собираешься наших тоже из пушки выстреливать?

— И подумать только, это говорит человек с высшим техническим образованием, — укоризненно качая головой, проговорил сатирик.

Консультант вышел из себя.

— Да отвяжитесь вы, чего пристали! Я же просто размышляю вслух… Нужно придумать такое, что способно свободно передвигаться во всех направлениях, и в вертикальном, и в горизонтальном. Способно приземлиться на небольшой площадке. Способно взлететь без разбега… И вообще это должен быть воздушный корабль!

— Что ты говоришь! — удивился фоторепортер и с издевкой добавил: — А я думал — подводная лодка.

А сатирик недоверчиво поинтересовался:

— Наше средство передвижения должно свободно перемещаться как по вертикали, так и по горизонтали и, скажешь еще, быть может, неподвижно зависать в воздухе? Интересно, где ты такое возьмешь?

— Вот я и не знаю. Говорю же, надо подумать. Самолет отпадает. Воздушный шар? А может, что-нибудь этакое… реактивное?

В голосе их технического советника компаньоны явственно уловили растерянность и поняли — надо подключаться. Редактор напряженно наморщил лоб.

— Парашют? Планер? Дельтаплан? Авиетка? — бормотал он.

Художник в немом изумлении наблюдал за своими озабоченными коллегами. Поскольку в редакцию он прибыл последним, гениальная идея еще не успела оглушить его так, как прочих, и у него сохранилась способность соображать.

— Вы что, спятили все? — чуть ли не с ужасом поинтересовался он. — Умственное затмение нашло на вас? Ведь давно выдумано такое средство передвижения. Самый обыкновенный вертолет! Геликоптер!

В полном остолбенении целых десять секунд коллеги молча взирали на художника. Наконец, сатирик, схватившись за живот, захохотал дьявольским смехом, консультант ударил себя по лбу, а редактор расцвел, как майский ландыш.

— Янек, ты просто гений! — с чувством воскликнул он.

Гениальное замечание художника внесло свежую струю в разработку технических деталей операции. Правда, пресса располагала собственным вертолетом, но размеры его были явно недостаточными для осуществления задуманного. Этот факт сбил с толку мечтателей, но ненадолго. Решили — вертолет одолжат у военных.

Затем разгорелась дискуссия по вопросу внешнего вида средства передвижения. И тут возникли непредвиденные проблемы.

— Так ты уверен, что он потеряет управляемость? — в сотый раз допытывался фоторепортер.

Технический консультант в сотый раз подтверждал:

— И не только управляемость. Если мы хотим, чтобы он летел беззвучно… если выключить звук, боюсь, лететь вообще не сможет. Уж слишком многого вы хотите от вертолета!

Технические трудности не обескуражили автора проекта.

— Значит, надо сделать так, как мы и задумали, — толковал коллегам редактор. — Пролетит минимальное расстояние по прямой, столько, сколько требуется для того, чтобы взлететь и сесть. Стартует… Надо подумать, но взлетать будет из какого— нибудь укрытого места.

И опять разгорелась дискуссия, теперь насчет того, откуда вертолету взлетать. И где садиться. В ходе бурного обсуждения решили: самым идеальным местом для приземления будет центральная, так называемая рыночная площадь в Гарволине, на которой располагается к тому же автовокзал. И в самом деле выбранное место соответствовало самым строгим требованиям.

Во-первых, сам Гарволин. Идеальный городок для проведения эксперимента. Не очень большой, но и не сказать, что совсем маленький. Не центр мировой культуры, но и не отсталая, заброшенная дыра. Пусть не связан с крупными городами железнодорожной линией, зато связан отличным шоссе, по которому курсируют рейсовые автобусы. Базарная площадь достаточных размеров, центр города, окруженная магазинами и прочими злачными местами, тут же, как уже было сказано, автобусная станция, где всегда толпится народ.

Во-вторых. Со всех сторон Гарволин окружают леса, в них легко найти хорошо укрытое место, где можно спрятать вертолет и откуда он может взлететь. Окрестные леса хорошо знал фоторепортер и вызвался завтра же поискать там подходящую полянку.

— Но имейте в виду, все должно содержаться в величайшей тайне! — веско заявил редактор. — Никто не должен ничего знать о готовящемся эксперименте, иначе он просто теряет смысл. Все поняли? Никаких друзей, никаких жен, никому ни словечка. А главное, как огня остерегайтесь прессы.

— А мне казалось, пресса — это мы, — заметил сатирик.

— Надеюсь, вы меня поняли! — загремел редактор. — Забыть о друзьях-приятелях, женах и детях! Никому ни словечка!

— Но ты представляешь, что может получиться? — настаивал сатирик. — Пресса, телевидение, все информационные агентства сразу подхватят… Ведь это же международная сенсация столетия! «Таймс»! «Франс-Пресс»! «Шпигель»!

— Международный скандал столетия, — поправил его фоторепортер. — Слушайте, влетит нам. Нет, мы не можем идти на такое.

Никакие возражения коллег не могли заставить редактора отказаться от осуществления заветной мечты. Не испытывая ни малейших сомнений, он твердо заявил:

— А мы дадим dementi, опровержение, пояснение, как хотите. Свалим все на изучение общественного мнения. На следующий же день все средства массовой информации сообщат правду, и ничего нам не будет. А сейчас за работу, друзья! Столько всего предстоит сделать. Янек, костюмы первым делом!