Инок вечного огня - [18]

Но торжество длилось недолго: не успел координатор произнести первых ликующих слов, теснившихся в горле, как видеоэкран залило бушующим пурпуром. Это пять кораблей с людьми одновременно взорвались, сраженные смертоносным потоком энергии.

— Усилить защитные экраны! — проревел динамик. — Прекратить огонь! Перестроиться в таранный строй!

Санат почувствовал, как мертвая хватка неуверенности стиснула его горло. Он понимал, что произошло. Ласинуки наконец-то сумели наладить управление гигантскими орудиями Лунной базы, чьи громадные пушки втрое превосходили по мощности самые крупные из корабельных установок; эти огромные орудия могли расстреливать земные корабли, не опасаясь возмездия.

Рыцарский турнир завершился, теперь начиналось настоящее сражение. В нем люди собирались воспользоваться способом ведения боя, никогда ранее не применявшимся, и все мысли экипажа были об одном. Санат читал это по мрачному выражению лиц, ощущал это в молчании людей.

Метод мог сработать! Но мог и не сработать!

Флот людей вновь стягивался в сферу. Корабли медленно дрейфовали, их батареи молчали. Ласинуки окружали их, собираясь добить. Люди были отрезаны от внешних источников энергии. Противостоять гигантским орудиям Лунной базы, контролирующим ближний космос, они не могли, поэтому их капитуляция или окончательное уничтожение представлялись лишь вопросом времени.

Тониты врага не переставая выплевывали потоки энергии, пытаясь сокрушить защитные экраны кораблей с людьми. Те искрили и флюоресцировали под ударами жестких радиационных хлыстов.

Санат слышал, как гудение ядерных установок поднялось до протестующего визга. Глаза его не могли оторваться от датчика энергии: подрагивающая стрелка все более заметно отклонялась вниз, к нулю.

Координатор провел языком по пересохшим губам:

— Думаете, нам удастся, сэр?

— Несомненно! — Но Санат далеко не был уверен в правоте своих слов. Нам необходимо продержаться ещё час, и чтобы они при этом не отступили.

Ласинуки и не отступали. Отойти назад — значило ослабить ряды нападавших, дать возможность внезапным ударом прорвать окружение и спасти часть флота людей.

Корабли людей двигались со скоростью улитки, делая чуть больше сотни километров в час. Бездействующие, подстегиваемые пурпурными стрелами энергии, они продолжали образовывать медленно расширяющуюся сферу, так что расстояние между флотами даже немного сократилось.

Санат оставил орудийную палубу и присоединился к солдатам, крепко державшим гигантский поблескивавший рычаг и ожидавшим команды, которая должна была вот-вот раздаться или не раздаться никогда.

Расстояние между противниками не превышало теперь одной-двух миль почти соприкосновение по критериям космических войн. Тут-то и пришел приказ флагмана.

Он отозвался во всех отсеках:

— Иглы наружу!

Множество рук навалилось на рычаг — и руки Саната среди прочих, резкими толчками отжимая его вниз. Рычаг изогнулся величественной дугой, раздался оглушительный, все. заполнивший собой грохот, и корабль содрогнулся от резкого толчка.

Дредноут превратился в таранный корабль!

Носовые секции бронеплит мягко разошлись, и наружу зловеще выдвинулось сверкающее металлическое жало. Стофутовой длины, десяти футов в диаметре у основания, оно изящно сужалось к концу, точно иголка. В солнечном свете хромированная сталь тарана засверкала пылающим великолепием.

Все корабли людей были оснащены точно так же. Каждый из них нес в себе десяти-, пятнадцати-, двадцати-, даже пятидесятитысячетонную выдвижную рапиру

Меч-рыбы космоса!

Там, на кораблях ласинукского флота, сейчас, должно быть, отдавались самые безумные приказания. Против этой: древнейшей из всех флотоводческих тактик, применявшейся ещё на заре истории, когда враждующие триремы маневрировали и таранили друг друга, сверхсовременное оборудование космических кораблей защитой не располагало.

Санат поспешил к экрану и пристегнулся в противоперегрузочном кресле, почувствовав амортизирующую упругость спинки, когда корабль рванулся вперед.

Он не обратил на это внимания. Ему необходимо было видеть ход битвы. И не было ни здесь, ни во всей Галактике риска, равного тому, на который он пошел: он рисковал мечтой, им же созданной, уже почти достигнутой, тогда как остальные — разве что своими жизнями.

Он расшевелил апатичную Галактику, он поднял её на борьбу с рептилиями. Он нашел Землю стоявшей на грани гибели и отодвинул её, почти беспомощную, от этой грани. Если человечеству суждено победить, то это будет победа лоары, Филипа Саната и никого больше.

Он сам, Земля, Галактика слились теперь в единое целое и были брошены на чашу весов. А на другой лежал результат последнего сражения, безнадежно проигранного из-за его измены, если только тараны не внесут решающих изменений. Если же и они окажутся бессильны, то в величайшей катастрофе гибели всего рода человеческого — будет виноват только он один.

Ласинукские корабли бросились прочь, но недостаточно быстро. Пока они медленно гасили инерцию и расходились, люди успели преодолеть три четверти расстояния. На экране ласинукский крейсер вырос до гигантских размеров. Его пурпурный энергетический кнут исчез, каждая унция энергии была брошена на спасительную попытку быстро набрать скорость.