Иное - [6]

И голограмма Праттера, свернувшись в блестящую точку, пропала.

Кушевич некоторое время смотрел на пустое место, потом вытянул сигарету из пачки и сунул в рот. Да уж, Служба Контроля, чтоб её, эти шутить не умеют, и пустяками они не занимаются. И ведь, главное, как там быстро отреагировали на его донесение. Хотя это-то и понятно: Земля в состоянии войны, а тут тислий и угроза срыва его поставок. Кушевич не знал подробностей того, что происходит сейчас у Датая, чья система стала театром боевых действий, он располагал лишь сведениями общего характера, но то, что Служба Безопасности держит руку на пульсе событий, сомнений не вызывало. Ибо всё очень и очень серьёзно.

Его опять охватило то странное чувство неуюта, когда безопасник появился в его отсеке — уверенный в себе, много чего повидавший зрелый мужик, крепко сбитый, широкоплечий, с сильными руками, со скуластым неулыбчивым лицом и чуть раскосыми, неестественно зелёными глазами. И спецкомбез этот на нём, будто вторая кожа, под цвет его изумрудных глаз, с металлическими поблёскивающими вставками по всей длине и наверняка с массой полезных приспособлений, напичканный всевозможными средствами защиты и активной огневой поддержки, одно название чего стоит: биомеханический боевой и рабочий комплекс. У десантников были примерно такие же, отчего их и прозвали «бейберами». Безопасник пробыл у него недолго, лишь представился, предъявил полномочия и задал несколько вопросов, хмыкнул, выслушав маловразумительные ответы, сверкнул напоследок своими необычными изумрудными глазами (спецлинзы, несомненно, ну не может у человека быть такой цвет глаз!) и убыл на Мизай, как он выразился, «разгребать». Что именно, было и без слов понятно, и в душе Кушевич был даже рад, что Служба вмешалась и прибыла в лице Баева именно разгребать. Потому что там, в душе, отслоилось и выпало в осадок весьма нехорошее ощущение и предчувствие того, что в одиночку ему тут не справиться. Просто потому, что ни с чем подобным землянам ещё сталкиваться не приходилось. А у Службы какой-никакой, а опыт, возможности и спецразработки. И соответствующие кадры.

Кушевич наконец прикурил, но сделал только пару глубоких затяжек и затушил сигарету о край пепельницы, в которой окурков было уже предостаточно. Эх, придавить бы так же и мрачные, тревожные мысли, что никак не шли из головы. Потом вызвал по внутренней связи Лаони, человека неординарного, неглупого и башковитого. Необходимо было что-то решать, делать, наконец, хоть что-то, ибо время неумолимо уходило, в данном случае именно что в песок.

Нет, всё-таки беспечность — неотъемлемая и характерная особенность человеческой натуры, в этом отношении предусмотрительность и осторожность ей вчистую проигрывают. Пофигизма в нас куда как больше. И Ким в очередной раз в этом убедился. Потому что только сунулся он в город, как тут же обнаружились некие странности. И возник вполне закономерный вопрос: а куда, собственно, смотрит Центр наблюдения там, на «Ронаре», и лично его координатор Святослав Грумский? Где спутники слежения, где оперативная съёмка, сбор текущей информации и её последующий анализ с немедленными вводными в связи с изменением обстановки? Где работа на опережение, наконец? Раз дан приказ об эвакуации, то всё, лапки кверху и ничего уже и не надо? Не до жиру, быть бы живу, так, что ли?

Баев объяснял подобные просчёты лишь одним: человеческой беспечностью, безалаберностью и откровенным головотяпством — авось пронесёт, авось и так сойдёт. Да нет, уважаемые, не сойдёт и не пронесёт, уж за этим он непременно проследит, слишком многое поставлено на карту — начиная с безопасности Земли и заканчивая его профессиональной репутацией.

Он, конечно, подключился со своим нулевым допуском к оперативному банку данных «Ронара», чтобы иметь более полную информацию о Мизае и его обитателях (для этой операции отыскал ближайший информблок и ввел в приёмное гнездо считывающую нить «Отшельника». Секунда, и всё готово). Да только данных для анализа оказалось катастрофически мало. За то время, что «Ронар» кружил над планетой, научный сектор звездолёта прибавил к тем общим сведениям, что у Баева уже о Мизае имелись, лишь какие-то разрозненные детали и детальки, никак в общую картину пока не складывающиеся: упоминание о каком-то местном культе, соображения о цикличности развития тутошнего общества, какие-то предания, мифы, легенды и прочие вымыслы. Всё это хорошо, скажем, для лингвистов или энтузиастов, помешанных на истории таких вот миров, а его подобная информация ни на шаг не приближала к цели, наоборот, только распыляла силы, ибо совершенно не было времени всё это анализировать.

И вот как награда — то, что он обнаружил, едва сунувшись в город, и поэтому пребывал сейчас скорее не в недоумении, а попросту злился, стиснув зубы — почему эти странности, видимые тут, на месте, невооружённым глазом, остались незамеченными оттуда, с орбиты, Центром наблюдения «Ронара» с его-то поистине фантастическими техническими возможностями?

На улицах было пусто, что само по себе уже ни в какие ворота. Не малолюдно, как это обычно бывает в ненастную, дождливую погоду (дождём тут сейчас и не пахло, солнышко вон вовсю светит) или поздним вечером, когда народ сидит по домам, уткнувшись в ги-ти-ви (не было тут никакого ги-ти-ви), а именно пусто. Вообще ни души. Это была одна странность, подмеченная Кимом тут же, «с порога». На другую, анализируя данные своих сканеров, указал «Отшельник»: «Наблюдаю повышенный пси-фон, и он возрастает по амплитудной». «Место наибольшей возбудимости?» — спросил по мыслесвязи Баев, он тоже умел вычленять самое главное. «Пик возбудимости приходится на точку в двух километрах отсюда, направление на юго-запад». «Ага», — удовлетворённо хмыкнул оперативник. Что-то вырисовывалось. Он тронул штурвальчик и велел «Отшельнику» уже вслух: