Иное царство - [9]

— Ивлин! Ивлин! — закричали дамы.

— Пусть идет, — великодушно отозвался мистер Вортерс. — Происшествие и в самом деле исключительное. Надо обязательно рассказать о нем архидьякону.

— Харкурт! — воскликнула вновь разрумянившаяся мисс Бомонт. — А не могли бы мы с тобой после обеда пойти в рощу?

Мистер Вортерс немного подумал.

— Если ты не хочешь, можно, конечно, не ходить, — добавила она.

— А вы что скажете, Инскип?

Я понял, чего ему надо, и воскликнул:

— Да, пойдемте! — хоть я и не питаю никакой любви к ветреной погоде.

— Прекрасно. Мама, Анна, Рут, миссис Озгуд, мы все отправляемся в рощу.

И мы отправились-таки. Процессия получилась унылая. Но на сей раз боги были благосклонны к нам: лишь только мы выступили, буря утихла и в природе наступило поразительное спокойствие. Так что слова мисс Бомонт относительно погоды в конце концов оказались пророческими. Настроение ее улучшалось с каждой минутой. Она шествовала по асфальтовой тропке впереди всех нас и время от времени оборачивалась и обращалась к влюбленному мистеру Вортерсу с каким-нибудь изящным или ласковым замечанием. По-моему, она была восхитительна. Меня всегда восхищают люди, умеющие верно сориентироваться.

— Подойди-ка сюда, Ивлин!

— Сам подойди!

— Поцелуй меня!

— Как же я тебя поцелую, когда ты так далеко? Он кинулся к ней, но она ускользнула, а мы все мелодично рассмеялись.

— Ах, до чего ж я счастлива! — воскликнула она. — Ведь правда же, у меня есть все, что мне надо в этом мире. Ужас как мрачно было сидеть в доме. Но теперь, ах, до чего ж я счастлива!

Вместо коричневого платья на ней светилось прежнее волнисто-зеленое, и, стоя на асфальте посреди широкого луга, она принялась вертеть юбки, и солнце, пробившееся вдруг сквозь тучи, осветило ее. Она была поистине очаровательна, и мистер Вортерс не стал делать ей замечаний, радуясь, наверное, что прошла ее меланхолия, и мирясь с тем, что одновременно улетучилась ее цивилизованность. Танцуя, она почти не переступала ногами, но тело ее так грациозно колыхалось, и так волшебно развевалось платье, что мы были буквально в упоении. Она танцевала под пение пташки, со страстью заливавшейся в Ином Царстве, и река остановила свой бег, чтобы полюбоваться танцем (зачем же еще?), а очарованные ветры замерли в своих пещерах, в то время как очарованные тучи застыли в небе. Кружение танца подхватило ее и уносило прочь от нашей компании, от всего нашего общества, от нашей жизни, назад, в прошлое, в глубину веков, — и вот уже пали кругом дома и изгороди, осталась только невозделанная земля под солнцем. Одежда мисс Бомонт обратилась в листву, руки обернулись ветвями, белая шейка превратилась в гладкую верхушку дерева, которая приветственно сияет в лучах восходящего солнца, а порой поблескивает от дождя. Вот набегает листва и скрывает от нас гладкий ствол — это шейка мисс Бомонт вдруг скрылась в каскаде волос. Потом листва расходится, мы снова видим блеск коры, и снова возникает из зелени мисс Бомонт, которая восклицает, глядя на нас:

— Ах, ах! — и снова: — Ах, Харкурт! Я никогда еще не была так счастлива! Я чувствую, что мне принадлежит весь мир!

А он, в тенетах любовного экстаза, позабывший о мадоннах Рафаэля, позабывший, я полагаю, и о своей душе, бросился к ней с распростертыми объятиями, восклицая:

— Ивлин! Ивлин! Извечное Благословение! Моя навеки! Моя! — но она ускользнула от него.

Возникла музыка, и мисс Бомонт запела:

— О Форд, один средь Вортерсов, мой брод чрез эти воды, веди меня к моему царству! О Форд, как я тебя любила, когда жила в обличье женщины! И пока есть у меня ветви, чтоб защищать тебя от солнца, я буду помнить о тебе, — распевая так, она перешла речку.

Не знаю, почему он с таким неистовством за ней погнался. Все это была игра, мисс Бомонт оставалась в его владениях, кругом стоял забор, убежать она не могла. Однако он стремглав бросился через мост, будто все их счастье было поставлено на карту, и яростно кинулся в погоню. Мисс Бомонт бежала неплохо, но исход, конечно, был предрешен. Мы только не знали, на лугу он ее поймает или уже в роще. Дюйм за дюймом он настигал ее. Вот они уже в тени деревьев. В сущности, он мог бы схватить ее… но промахнулся. Она исчезла между стволами, затем и он скрылся из виду.

— Харкурт развеселился, — говорили миссис Озгуд, Анна и Рут.

— Ивлин! — слышалось из рощи. Мы как ни в чем. не бывало шли по асфальтовой дорожке.

— Ивлин! Ивлин!

— По-видимому, он ее все еще не поймал.

— Ивлин, где ты?

— Мисс Бомонт, должно быть, очень ловко спряталась.

— Слушайте! — заорал Харкурт, появляясь из рощи. — Вы не видели Ивлин?

— Нет, нет, она в лесу.

— Я так и думал.

— Ивлин, верно, прячется от него за каким-нибудь стволом. Вы идите с той стороны, а я с этой. От нас она не увильнет.

Мы — вначале весело — пустились на поиски; нас не оставляло ощущение, что мисс Бомонт совсем рядом, что ее тонкая фигурка скрывается за ближайшим стволом, а волосы и платье слились с листвой. Она где-то здесь; она над нами; вот ее ножка коснулась багрово-бурой земли; вот мелькнула ее грудь, шейка; она была повсюду и нигде. Веселье наше обернулось раздражением, а раздражение излилось в гнев и страх. Сомнений не было — мисс Бомонт исчезла.