Иное... - [11]

Внезапно в правой стене, почти в шаге от меня появилась деревянная, местами белая, также как и стена, облупленная дверь, с ржавой загнутой железной ручкой. От неожиданности ее появления я остановилась, уставилась на нее ожидая, что вот сейчас она откроется и выпустит очередного придурка самоубийцу. Однако дверь не открывалась, она не дрогнула, не подалась вперед, она была закрыта… а миг спустя я увидела как резко развернувшись, прямо-таки прыгнул к ней старик утопленник, что шел передо мной. Он подбежал к двери, схватился за ее ржавую ручку одной рукой, и порывчато дернув на себя, направил в мою сторону свой синий, большой, сомкнутый кулак, опутанный зеленой тиной и, словно пожамканный в нескольких местах. И сейчас же я ощутила сильный удар в спину такой, что секундой спустя, полетела вперед споткнулась об собственные, заплетающиеся ноги и упала на пол при этом больно ударившись о его потертую поверхность лбом и кончиком носа.

Возле двери послышалась секундная потасовка, в которой отчетливо звучал чей-то громкий крик, болезненный писк и пронзительный визг, затем звякнув, скрипнули дверные петли, а после раздался глухой удар быстро захлопнувшейся двери. И когда все стихло, а я, опираясь на ладони, попыталась привстать с пола, внезапно кто-то крепко схватил меня сзади за волосы, скрутив их в тугой узел, и верно, обвязав вокруг руки и немедля потянул меня на себя. Я же подчиняясь этому болезненному рывку, мигом вскочила на ноги. Тот, кто меня поднял таким безжалостным образом, начал мотать мою голову из стороны в сторону при этом злобным, приглушенным голосом приговаривая:

— Чё, чё ты дура, под ногами встала, чё мельтешишь, столб ты тупорылый… Дура… дура ты… помешала мне добежать до двери… Да, я тебя…. я тебя…

Половинчатый мужчина, а это был однозначно он, нанес мне страшный удар по голове, такой сильный, что тотчас у меня загудело в голове, в глазах потемнело, и даже ноги в коленях дрогнули, такая это была страшная боль. Из глаз моих секунду спустя брызнули в два ручья слезы, они смешались с водой, что исторгала моя кожа, и на чуток я даже оглохла… не слыша того, о чем говорят кругом. Лишь ощущая мотание из стороны в сторону и жужжащий звук внутри головы, а когда я вновь обрела слух и услышала злобный рык половинчатого мужчины, то смогла разобрать и примешивающиеся к этому рыку не менее злобные выкрики других самоубийц в основном: «Надавай этой дуре хорошенько, чтобы не повадно было» и «В конце концов, топайте своими ножищами, не сдерживайте ход других».

Мужчина еще раз тряхнул меня из стороны в сторону, и, поставив на подгибающиеся ноги, да отпустив мои волосы, очередной раз пнул в пятое, мягкое место, повелевая мне таким образом идти.

И я пошла… Утирая бегущие из глаз слезы, из носа сопли, и смахивая с лица воду…

Я пошла… Ну, не буду же я с ним спорить, ругаться или драться… в самом деле, ведь он и сильнее, и выше меня… и он мужчина, а я женщина. И потом, я теперь поняла… никто… никто за меня здесь не заступится потому, что никакого старшего, главного здесь нет.

Здесь правит только сила… сила самоубийц.

Глава четвертая

Я пошла… пошла тихонечко постанывая и поскуливая, жалуясь на свою горькую судьбу и проклиная себя за ужасный поступок который прямой тропкой привел меня в этот ужасный… отвратительный коридор в общество этих безумцев.

Прибавив шаг, я вскоре догнала тех, кто двигался в моем ряду, и увидела перед собой почти голого молодого парня, на оном кроме серых плавок ничего не было.

Парень наверно был один из тех, кто решил закончить свою жизнь, выбросившись с огромной высоты, а потому из-под его местами разорванной и обильно кровоточащей смугловатой кожи на голове, теле, руках и ногах выглядывали обломки белых костей омываемых кровью, красные куски плоти и надорванные, свисающие похожие на бельевую веревку мышцы, сухожилия да нервы. Голова представляла из себя кроваво- сплюснутую на затылке массу. Из спины выглядывал клиновидный обломок позвоночника, левая рука и вовсе была оторвана в районе предплечья, и, свисая, крепилась на каких-то узких остатках мышц и сухожилий, колени на обеих ногах, судя по всему, изломанные топорщились криво в бок, и от этого тело парня смешно так покачивалось из стороны в сторону, да казалось то идет не человек, а большая неповоротливая утка.

Когда я догнала этого парня и отпустив его от себя шага на два пошла следом, то услышала позади себя тяжелый хрип дыхания того самого половинчатого мужчины, что бил меня и неожиданно оглянувшись и сердито посмотрев на него, набралась смелости и негромко, но очень грубо сказала:

— Не смейте больше меня бить.

— Чё…, - протянул он, и, набрав полный рот кроваво-красной слюны, плюнул в мою сторону, намереваясь попасть мне прямо в лицо.

Однако я предусмотрительно шагнула вперед, и слюна его, не долетев до меня, упала на пол. А я не на шутку рассвирепев, понимая, что если не постою за себя вот прямо сейчас, буду всегда бита… и точно забыв об ударе, каковой давеча получила по голове, добавила:

— Еще раз тронете меня… я вцеплюсь вам в морду ногтями, — и я показала ему остатки своего некогда ухоженного, дорогого маникюра, уже конечно не такого острого, но все же пугающего. И продолжила, — а потом я залезу в остатки вашей башки, и, расплескаю этот тупой, злобный, закипающий бульон… и вы… и вы, поверьте мне, долго будете его соскребать с этого грязного, не мытого пола.