Инквизиторы - [3]

Наличествовал некогда бандюга (или патриот-революционер, что, в сущности, означает одно и то же), титуловавший себя El Fuerte - Могучий. Не слишком-то привлекателен был, голубчик, да и не играет личное обаяние в подобных делах ни малейшей роли. Политические пристрастия редко основываются на соображениях "нравится - не нравится". Единственной настоящей ошибкой El Fuerte было то, что парень прилежно завоевал сильнейшее неблагорасположение тамошнего президента, господина Авилы. Равно как и влиятельных людей в Вашингтоне, считавших Авилу существом дружественным и полезным, хотя, на свой лад, не менее мерзким, чем его противник.

Меня отрядили в Коста-Верде, снабдив огромным крупнокалиберным ружьем, оптическим прицелом и неимоверным количеством зарядов. Говорю "неимоверным", ибо подобные предприятия сводятся к одному-единственному удачному выстрелу. Второго, обычно, сделать уже не успеете.

Мне содействовал маленький диверсионный отряд под командой армейского полковника Гектора Хименеса.

К великому разочарованию Вашингтона обнаружилось: полковник Хименес лелеял собственные, далеко шедшие и отнюдь не самые человеколюбивые замыслы. Ружье, оставленное мною на память, в залог нерушимой дружбы меж нашими народами, было использовано вторично, количество субъектов, носящих фамилию Авила, уменьшилось на голову, а президентом сделался Гектор Хименес, любезно и учтиво приславший ружье законному владельцу, с надлежащей оказией и приличествующими изъявлениями искренней благодарности...

Долорес Анайа уже говорила в трубку.

- Осо? Это Леона. Дай поговорить с Лобо. Она чуток выждала, потом продолжила:

- Алло? Да, Лобо, я... Можно ли объекту поболтать с женщиной? Да, он отказывается обсуждать условия, пока не... Понимаю. Bueno... Возьмите, сеньор...

- Элли? - окликнул я. Голос подруги доносился явственно, и все же различить слова было нелегко. - Элли?

- Мэтт? Извини, пожалуйста, мне заткнули рот кляпом, вытащили только что, и губы не слушаются. После твоего звонка я выскочила купить вермута, боялась, последний магазин закроется... У нас вина почти не оставалось. Тогда-то и набросились: внезапно и весьма решительно.

- Тебе не повредили?

- Кажется, нет. Пока... Мэтт!

- А? Элли заговорила с необычайной настойчивостью:

- Мэтт, я не вынесу, если ты... Все пойдет насмарку и прахом... Не соглашайся ни на какие вещи ради меня...

Голос внезапно пресекся. Кажется, чья-то ладонь закрыла спешивший высказаться рот.

- Вполне достаточно.

Говорил мужчина. Молодой. Пожалуй, именно его и называли кличкой Лобо: Волк. Видимо, всем парадом командовал этот субъект. По крайности, барышня Анайа обращалась к Волку с несомненным почтением.

Лобо продолжил:

- Вы удостоверились, мой сеньор: женщина в полном порядке. Дальнейшее благополучие сеньориты Брэнд всецело зависит лишь от вас. Будьте чрезвычайно рассудительны. Ради общего дела мы убиваем, не колеблясь, даже славных молодых женщин.

Телефон умолк, и моя хорошая Элли осталась где-то в неведомых далях, в приятной компании Лобо-Волка и Осо-Медведя. Я довольствовался обществом Леоны-Львицы.

Протянув трубку означенной особе, я воззрился на нее весьма вопросительно. Леона кивнула головой.

- Звоните, сеньор. Это разрешается. - Я набрал вашингтонский номер и назвался.

- Тревога-два, - сообщил я телефонистке. Долорес Анайа всполошилась и возжелала надавить рычажок аппарата. Я предостерегающе поднял руку:

- Это значит, у моего затылка - или затылка близкой мне персоны - держат взведенный револьвер. Неужто не дозволено сообщить?

Гостья дозволила.

Послышался знакомый, показавшийся нынче едва ли не родным, голос Мака.

- Сэр, беспокоит Мэтт, - уведомил я. - Тревога-два, сэр.

Употребив настоящее имя вместо кодовой клички (если вы не позабыли, Мэтт Хелм числится Эриком), я дал понять: разговор подслушивают.

- Здравствуй, Мэтт, - отозвался Мак, давая, как выражаются радисты, квитанцию: подтверждая, что понял. - Неладное стряслось, да?

В этот полночный час он, безусловно, уже не сидел у знакомого, обшарпанного рабочего стола, в невзрачном кабинете, против окна, свет которого мешал нам разглядеть черты начальника. Дома у Мака я не бывал никогда и не мог вообразить босса одетым в пижаму, а для пущего тепла накинувшим сверху толстый халат. Мак был, есть и, вероятно, всегда останется для всякого, кто знал его, худощавой, седовласой, лишенной возраста и особых примет фигурой, затянутой в хорошо сшитый серый костюм...

Я проработал на него дольше, чем хотелось бы. По всем приметам и статьям.

- Сэр, проверьте по картотеке одно имя... Долорес Анайа чуток помедлила и произнесла искомое имя вслух. Я прилежно повторил:

- Раэль. Армандо Раэль. Значится ли меж тех, кого можно или желательно устранить?

Воспоследовала краткая пауза, покуда Мак осмысливал и переваривал как просьбу мою, так и возможные последствия оной. Нас разделяли сотни миль. Наконец, начальник собрался с духом:

- Армандо Раэль... Нынешний президент Коста-Верде. Мерзейший диктатор.

Трубка работала исправно, а Долорес Анайа слушала нашу содержательную беседу по спаренному аппарату и одобрительно кивнула.