Инквизитор - [21]

А я все думал, почему не остановил его.

– Он умер?

– Он ушел. Есть разница.

Все было так, как я и предполагал. Он попрощался в дороге. Я слишком часто после этого винил себя за промедление. Возможно, если бы я поспешил, он остался бы жив. А мы ведь могли стать друзьями. Такими, какими никогда бы не стали с Чейзом.

Блэр не плакала, но я видел ее красные глаза по утрам. Ни когда я приволок тяжелое, едва узнаваемое тело домой, ни когда мы хоронили его на заднем дворе, у нее просто не было слез. Она обнимала меня так, словно я способен все вернуть на свои места. Мне бы хотелось ради нее. Но возвращать мертвых не может никто.

Ирис не становилось ни хуже, ни лучше. Она перестала выходить из своей комнаты, а все время теперь только читала свою глупую книжку. Одна.

Почему-то все слова кончились, больше не о чем было говорить. Я гулял по лесу, потом долго по утрам стоял на его границе и смотрел на просыпающийся город. Гадкий, грязный, грешный. Мне хотелось выследить того убийцу, но я не смог. Мне было это не нужно. Мне хотелось покоя. Но его я найти не мог.

Я вспоминал о данном обещании и холодел. Как мне сдержать слово? Как заботиться о них, когда я толком и сам с собой не мог разобраться? Кем я был? Убийцей? Святым отцом? А может, просто жертвой? Я не знал. Мне не дали шанса выяснить.

– Мы должны уйти, – однажды сказала мне Блэр.

Я не мог смотреть в ее грустные глаза. Мне хотелось, чтобы она снова улыбалась, чтобы ее глаза горели. Наверное, прошло слишком мало времени.

– И куда же мы пойдем?

– Я знаю одно место. Там мы будем в безопасности. Но идти туда далеко.

– Мы дойдем, – заверил ее я. Внезапно появились новая цель и силы для ее достижения. Я и раньше терял людей. Смогу справиться и теперь. И им помогу.

Она отвечала мне лишь грустным взглядом. Думаю, ей не верилось, что можно иметь столько сил, сколько она видела во мне.

Но это была неправда. Я не был силен. И вновь мне это дали почувствовать, когда я решился на отчаянный шаг. Я понял, что никогда не смогу жить дальше, если не предстану перед своими страхами.

Я не сказал Блэр, куда направлялся, да она и не спрашивала. Снова мне пришлось достать свой меч и прикрепить к поясу. Мое тело уже отвыкло от тяжести оружия, но я не мог рисковать. Я не знал, что ждет меня там, нужно было быть готовым ко всему.

* * *

Ворота распахнулись передо мной, стоило только постучать. Неужели они ждали меня? Все те же пыльные стены, сырые углы и крысы с лысыми скользкими хвостами под ногами. Но теперь мне не было страшно. Теперь я чувствовал уверенность. И даже если они убьют меня, я смогу остаться тем, кем стал.

Мне стоило огромных усилий поднять кулак и снова постучать по дубовой двери. Она была такой, как прежде: те же витые узоры и скол в том месте, где я когда-то разозлился.

Дверь со скрипом отворилась. Я поднял глаза и замер.

– Он был так страшен?

– Я боялся не его, а встречи с ним.

Да, Рафаэль постарел. Его глаза потускнели, на лице проступила новая сеть морщин, тело раздалось и стало дряблым. Но вот взгляд его… Взгляд остался таким же убийственным.

Он жестом пригласил меня, и я вошел. Комната его совершенно не изменилась.

– Здравствуй, Адам.

Окно все также было задернуто шторами, лишь узкая полоска света падала на каменный пол, захватывая в себя плавающие пылинки. На полу в ореоле разброшенной соломы лежал матрац. Все здесь осталось на своих местах, словно и не было моего отсутствия.

– Ты пришел попрощаться? – спросил Рафаэль, приподнимая кустистые брови.

Я в который раз поразился его проницательности. Не было ничего, что мне удалось бы скрыть от него. Абсолютно ничего.

– Я уже давно с вами попрощался, – сухо ответил я.

– Тогда зачем пришел? – Он слегка улыбнулся, но в полумраке комнаты его улыбка показалась мне жутким оскалом.

Я промолчал.

– Поверьте, Адам, еще не поздно все исправить. – В его голосе вновь звучали те ласковые ноты, что раньше контролировали меня.

Он шагнул вперед, протягивая мне ладонь. Моя рука инстинктивно опустилась на эфес меча.

Рафаэль прекрасно знал, что исправить ничего нельзя, что я уже никогда не вернусь в церковь, к такой жизни. Но, наверное, ему очень хотелось в это верить. Возможно, он и правда верил. Я не знаю.

– Я понимаю. – Он снова улыбнулся, хотя глаза его оставались холодными и колючими, как воздух морозным утром. – Ты не хочешь возвращать все назад.

– Не хочу, – глухо ответил я и сделал шаг назад, встречаясь с ним взглядом.

Я думал, что испугаюсь, что мне придется сражаться с давлением Рафаэля, что придется быть сильным. Но ничего не произошло. Его глаза оставались тусклыми и печальными, хоть и полными веры. Веры в то, что он совершает правильные поступки. В его взгляде отражались деяния тех, кто был до него и кто будет после нашей смерти.

Всю жизнь я винил Рафаэля за все, что случилось со мной, ненавидел его, желал смерти больше, чем кто-либо на свете. Кто бы знал, что в тот момент, глядя в его глаза, я смогу отпустить? Это была не его вина и не моя. Просто так сложилась жизнь. Я отпускал и больше не желал ему смерти.

Он понял это по моим глазам и тоже отступил. Впервые в его взгляде на меня зажегся огонь уважения, возможно, даже веры и надежды. В глубине души он верил в то, что я делаю, как в истинный путь, но не мог к нему вернуться. Для него было уже слишком поздно. Для него, не для меня.