Инквизиция - [8]

Равенна воззрилась на меня, затаив дыхание, потом озадаченно покачала головой.

– Ты сейчас одной фразой сказал очень многое.

На самом деле, так и было, и кое-что из сказанного я сам понял лишь спустя много времени. Мое обещание казалось странным, но мы оба знали, что оно означает. Санкция, древний священный город Аквасильвы, исчез, когда Сфера пришла к власти. Никто из нас не сможет в него войти, пока Сфера не сгинет, если история его исчезновения верна. Двести лет его было не видно и не слышно, и это самый ясный показатель, что причина определена правильно.

Но гибель Сферы – еще не все, и если бы я знал будущее, я бы никогда не дал такого обещания. Равенна была мудрее меня и уже поняла то, чего я не увидел в своей слепоте. И никто из нас двоих не упомянул тогда о значении, которое имел ритуал наблюдения заката для самих иерархов.

– Поплыли? – спросила Равенна, нарушив молчание.

Мы поплыли, наслаждаясь теплом темной воды, пока солнечный шар совсем не исчез, и лишь пурпурная заря осталась на западном небосклоне, загороженная синими силуэтами туч. Не возвращаясь к сказанному, мы натянули туники на еще мокрые тела и вернулись во дворец.

На следующее утро вершины гор скрыл непроницаемый слой низких облаков, и в воздухе повеяло резким холодом. Зима теперь стала похожа на зиму, хотя так было не всегда. Это теперь существовал абсолютный разрыв между зимой и летом, граница, которую мы переходили в конце каждого года. После этой даты налетал первый шторм, а с ним начиналась штормовая полоса, длившаяся обычно несколько месяцев. Треть каждого года с разницей в несколько недель. Только Сфера, с ее способностью контролировать и «видеть» погоду сверху, знала, почему это происходит, и конечно, не в ее интересах было кому-нибудь рассказывать.

Я еще несколько минут смотрел из зала ожидания подводной гавани, как манта Кэнадрата скользит во мрак легкими, неторопливыми ударами своих огромных крыльев. Только когда вода полностью поглотила ее, я повернулся и отпустил двух сопровождавших меня морпехов. Во дворце меня ждала работа, но эскорт уже не был нужен.

Одно хорошо в зиме, размышлял я, взбираясь по лестнице в свой кабинет во дворце: не так обидно торчать в четырех стенах. Снаружи нечего было делать, кроме как когда шел снег, и та новизна вскоре прошла, когда холод просочился под мою одежду. Я не был океанином по рождению и никогда не чувствовал себя счастливым в холоде. Одного года на Архипелаге, где никогда не бывает снега, хватило, чтобы убедиться: я совсем по нему не скучаю.

Мой отец отдал мне этот кабинет много лет назад, и с тех пор я изредка пользовался им, но за последние недели свыкся с ним, как черепаха с панцирем. Кто-то из слуг уже разжег камин, и от приятного тепла комната стала гостеприимной и желанной – чего не скажешь о документах на письменном столе.

Я уселся в кресло и взял верхний лист – при виде размашистого почерка Палатины во мне проснулся интерес. Что это такое, я понял не сразу. Вчера, во время перерыва в переговорах, я сказал Палатине, что нам пригодятся ее суждения о Фетии. Очевидно, она приняла эту идею близко к сердцу, потому что передо мной лежали две страницы, озаглавленные «Коммерция в Фетии». Первым пунктом, несколько раз подчеркнутым, значилось «Фетией правит император», за этим следовало так же подчеркнутое «Фе-тийцы ненавидят танетян».

Некоторые из ее слов только шифровальщик мог бы разобрать, но я догадался по смыслу фразы. Дойдя до конца, я откинулся на спинку кресла и уставился на доклад, спрашивая себя: а так ли удачно было наше предложение? Нет другого логичного места для продажи оружия калатарским диссидентам: Фетия расположена посередине, нейтральна, и в ней, как в Танете, можно покупать или продавать абсолютно все.

С другой стороны, Палатина указала на ряд очевидных отрицательных моментов. Фетийские кланы всячески осложняли жизнь танетян, пытающихся торговать. Многие из этих кланов держались крайнего изоляционизма и протекционизма, вели жесточайшую конкурентную борьбу. Кланы вроде родного клана Палатины принадлежали к другому концу спектра: были свирепыми завоевателями и империалистами при всей их приверженности к республиканскому строю.

А Селерианский Эластр, легендарная фетийская столица… всевышние боги! Палатина написала такое, что не укладывалось у меня в голове. Не может быть, чтобы она не преувеличила, уж не знаю зачем. Ведь невозможно быть президентом клана и проводить на вечеринках три ночи из каждых четырех? А что до упомянутых ею оргий, то это больше смахивает на описание порочного города Мэлайры в «Книге Рантаса», якобы разрушенного гневом богов сотни лет назад.

Надо было спросить ее об этом прямо. Я позвонил в колокольчик, и через несколько мгновений один из моих младших кузенов, который сегодня дежурил, появился в дверях.

– Ты не мог бы найти Палатину и попросить ее прийти, как только ей будет удобно?

Он кивнул и снова исчез. Я бы предпочел сам найти девушку, посылать гонца казалось как-то невежливо. Но я знал, что если отправлюсь ее искать, то не вернусь к работе до вечера.

Палатина появилась где-то через полчаса, когда я рассматривал просьбу из городка Джесрадена о выделении дополнительных средств клана: клановый десятник хотел ввести в действие новую гидросистему, поскольку старые трубы разваливаются на части. Из этого следовало, что фарасские подрядчики, которые их монтировали, сделали некачественную работу. Нет смысла нанимать тех же самых – мне придется выяснить, какая группа этим занималась. О Стихии, как это скучно!