Инквизиция - [3]

– Мы наслаждаемся жизнью, – ответила Палатина. – Когда у нас есть свободное время, мы не валяемся под деревьями, сонно глазея на море.

– Если вы так хорошо живете, почему ты не хочешь вернуться?

Я почти ощутил свирепый взгляд, который бросила на нее Палатина, но было лень открывать глаза. Палатина уже неделю, если не дольше, проявляла раздражительность, и я к этому успел привыкнуть.

– Хватит спорить, – вмешалась лютнистка, не прерывая игры. – Вы не даете мне сосредоточиться.

– Ах, извини, Илессель, – процедила Палатина без всякого раскаяния в голосе.

Ответа не последовало, и мои мысли снова унеслись прочь, далеко от залитых солнцем берегов Лепидора.

Я знал, почему вспыльчива Палатина, все мы знали. Но винить в этом следовало меня за то, что я делал, а вернее, не делал. Она дергалась, требуя, чтобы мы уже ехали, я предпочитал ждать – и не делать ничего. И нельзя сказать, что я один такой был, потому что остальные тоже не спешили с отъездом.

Я никому не сказал, почему мы все еще здесь, почему мы так долго задерживаемся, когда уже ясно, что навсегда остаться в Лепидоре не получается. Я вел дела клана, пока мой отец медленно выздоравливал после отравления, и больше месяца это оправдание всех устраивало. Хотя мои спутницы понимали, что это – не настоящая причина, что никакая скучная канцелярская работа, как бы она ни была необходима клану, не требовала моего личного участия. Моя мать и первый советник справились бы с ней не хуже, и они бесконечно терпеливее меня.

– Могу я наконец узнать, будем ли мы действовать, когда здесь наступит зима? – спросила Палатина и ткнула меня пальцем в бок. Я возмущенно посмотрел на нее, на мгновение ослепленный ярким солнечным светом.

– Я не собираюсь уезжать только потому, что погода изменится.

– А когда? Когда звезды упадут с небес и океаны поднимутся, чтобы накрыть нас всех? Когда какой-нибудь жрец откроет рот и не помянет ересь? Или когда все остальные умрут от старости?

– Мы тебе уже сказали. Я не тронусь с места, пока не буду иметь представление, куда я еду.

– И чем пребывание в Лепидоре тебе поможет? Здесь нет ничего полезного, кроме той жалкой книги.

– И куда ты предлагаешь направиться?

– Про библиотеки ты не думал? В них целые горы книг, есть даже старые свитки, и если соскрести с них паутину, я уверена, они расскажут тебе то, что нужно.

– По-твоему, люди, которые пошли на все, лишь бы это спрятать, затем передумали и рассовали повсюду записки, говорящие: «Мы здесь»? Палатина, я знаю, ты терпеть не можешь безделья, но нельзя действовать наобум. Что, если инквизиция узнает? Если они завладеют им, это станет концом их разногласий.

– Почему нельзя просто сказать мне, чего именно ты ждешь? Разве я не заслуживаю такой малости? Разве мы все не заслуживаем? – Она посмотрела на остальных двух девушек, ища поддержки, и я тоже. Илессель сосредоточенно играла на лютне и будто вся ушла в музыку.

Равенна снова отложила книгу и устремила взгляд серьезных карих глаз сначала на меня, потом на Палатину.

– Ты кого-то ждешь? Кого-то конкретного? – спросила она. Я проглотил раздосадованное возражение и кивнул. Возможно, я не столь умно себя вел, как сам думал.

Палатина спрятала лицо в ладонях, как всегда наигрывая.

– Мы можем проторчать здесь целую вечность. Как я раньше не поняла? Я давно могла бы уплыть на одном из тех кораблей. Катан, Танаис может появиться только через много месяцев, и он никогда не бывает там, где нужен.

– Танаис сказал, что вернется, когда в Лепидоре наведут порядок.

– А тем временем он будет разбираться с восстанием какого-нибудь клана, или слишком активным жрецом, или чьим-то агентом, и каждый раз он будет по неделям застревать в захолустье.

– Ты бы отправилась в плавание, не посоветовавшись с океанографом? Пусть Танаис не появится, когда нам нужно, но он был там, когда судно исчезло. Если кто-нибудь знает, где оно, то это маршал.

– Что ж, флаг тебе в руки.

Палатина встала, пошла прочь вдоль берега и через минуту скрылась среди кедровых стволов.

– Она становится все невыносимее, – заметила Равенна, глядя ей вслед. – И она знает Танаиса лучше, чем ты.

– Это ничего не меняет. Нам все равно придется его ждать.

– Да знаю, знаю. Но что, если он не приедет? Хочешь застрять здесь на всю зиму, пока инквизиция плетет интриги? Пусть мы одержали победу в Лепидоре, но Сфера очень не любит проигрывать. Оставаясь здесь, мы снова привлечем ее внимание. Лучше всего двигаться дальше.

В ветвях кедра над нами что-то зашуршало – голубь небось, чтоб его черти взяли. Лютня Илессель продолжала играть, и ей вторил хор цикад.

– Начать действия против нас – это значит объявить, что все случившееся не было просто делом нескольких отступников. Тогда люди задумаются, что же случилось.

– Это и так уже все знают, Катан. А фундаменталисты никогда не забывают поражения.

– Кажется, никто вообще поражений не забывает.

– Если это включает наших союзников, тогда почему так мрачно?

Она взяла меня за руку и снова потянулась к книге, но в этот момент послышался резкий треск. Вторая охапка кедровых веток упала на нас обоих, сопровождаемая градом шишек.