Инквизиция и инквизиторы во Франции - [61]

Чем же провинился Грандье перед властным кардиналом?

Оставаясь формально в лоне католической церкви, он публиковал скандальные памфлеты, в которых слишком уж явно выказывал свои прогугенотские симпатии. А кроме того решительно выступал против разрушения крепостных стен Лудена, противореча воле Людовика XIII и Ришелье. Стены же решено было снести на всякий случай, так как среди городского населения было полно гугенотов, и Ришелье резонно предполагал, что, если дело дойдет до военных действий против гугенотов, город может стать для них надежным убежищем.

При этом Грандье слыл человеком просвещенным и проницательным, обладал писательским и ораторским талантами, был привлекателен внешне. Прибыв в Луден из Бордо, он довольно быстро заручился симпатией местных женщин и, как водится, антипатией местных мужчин. Как утверждается, он соблазнил дочь королевского прокурора. На его проповеди собиралась такая толпа, что можно было задохнуться. Он обожал ораторствовать на улицах, собирая вокруг себя народ, и не отказывал себе в удовольствии насмехаться над монахами.

Все это раздражало Ришелье, которому о деятельности Грандье доносили шпионы. Грандье, конечно, должен был это предполагать, но оставался беспечен и ни в чем не менял своего дерзкого поведения — словом, активно рыл себе могилу и в конце концов вырыл ее.

Так же, как и Годфриди, Грандье был обвинен в заключении пакта с дьяволом, и выяснилось это во время приступов одержимости, постигших — как и в случае с Годфриди — сестер-урсулинок.

В ночь с 20 на 21 сентября 1632 года мать-настоятельница монастыря урсулинок Жанна де Анж и сестра Марта де Сент-Моник услышали чей-то голос и увидели некую тень, которая напомнила им умершего несколько месяцев назад исповедника Муссо. А 23 сентября во время трапезы по залу прокатился и исчез таинственный черный шар, и в тот же день на мессе три монахини, в том числе и сама настоятельница, зашлись страшными криками и начали биться в судорогах, выкрикивая ругательства и богохульства.

Через несколько дней в такое же безумие впали уже четырнадцать монахинь. Днем с ними происходили приступы одержимости, а ночами они видели призрак своего бывшего исповедника. Они теряли сон, отказывались есть, затем некоторые из них, все более поддаваясь безумию, стали полуобнаженными, невзирая ни на темноту, ни на плохую погоду, выбираться на крышу монастыря или забираться на деревья. О новом нашествии демонов говорили повсюду — даже в Париже, при дворе. 11 октября несколько монахинь заявили, что признали в призраке Урбана Грандье.

Вслед за этим к «несчастным одержимым» явился отец Миньон — монах-капуцин, близкий к отцу Иосифу, тайному советнику кардинала Ришелье. В помощь ему был придан кюре прихода Сент-Жак-де-Шинон Пьер Барре. Не мешкая, они принялись искать дьявольские отметины на телах «одержимых» сестер, и отметины, разумеется, были найдены. Их проверили на нечувствительность, что, согласно указаниям, данным еще в 1580 году, свидетельствовало о касании когтя демона. Если игла, которой кололи в этом месте, не приносила страданий, это служило самым верным доказательством одержимости.

Опыты Миньона и Барре принесли успех: им удалось отыскать монахиню с отметинами дьявола и даже выяснить, что она одержима демоном Астаротом. Именно этот демон и назвал священникам имя Урбана Грандье.

Тут же на Грандье посыпались обвинения в распутстве и колдовстве. Особенно усердствовала преподобная Жанна де Анж, которая до этого Грандье сама ни разу не видела. Другие монахини говорили, что Грандье околдовал их, дав понюхать магические розы.

После этого, по сути, взяв на себя функции инквизиторов, хотя формально таковыми они не являлись, Миньон и Барре начали расследование и организовали многочисленные обыски, пытаясь отыскать договор с дьяволом, подписанный рукой Урбана Грандье. И договор был найден!

В дело включился также королевский советник барон Жан-Мартен де Лобардмон, у которого, на беду Грандье, была интрижка с мадемуазель де Дампьер, жившей в то время в монастыре (совсем не обязательно на положении монахини — обстоятельства бывали разные) и тоже впавшей в одержимость. Лобардмон, которому в прошлом уже доводилось на практике наблюдать, как выстраиваются дела по колдовским случаям, быстро составил дело против несчастного священника. Он же возглавил коллегию из двенадцати судей, решения которой, по идее, не подлежали обжалованию даже в королевском суде.

Грандье апеллировал к самому Людовику XIII, однако Ришелье убедил короля, что прелюбодею и колдуну Грандье верить нельзя, и Людовик решил в эту историю не вмешиваться.

6 декабря 1633 года Грандье был арестован по личному приказу Ришелье и до середины лета содержался в жутких условиях. Допрашивал его лично отец Миньон, уже успевший ощутить себя инквизитором. Доподлинно не известно, сознался ли Грандье под пытками или же улики против него были полностью сфабрикованы. Главным, на что опирался суд, заседавший в июле 1634 года, был «договор с дьяволом», найденный при непосредственном участии Миньона. На суде Грандье все отрицал, но его все равно признали виновным в колдовстве, дьяволопоклонничестве и участии в шабашах, на которых он приносил человеческие жертвы.