— Посмотрю, как ты делаешь своё подлое дело, — улыбнулся я.
— Не, пока нужно будет наведаться в несколько мест, куда не могу тебя взять, — сообщил он, посерьёзнев и добавил: — Это по твоему вопросу.
— Тогда я погуляю, осмотрюсь в городе.
— Скажу ребятам, пусть присмотрят.
— За мной? — усмехнулся я.
— За моим братом, — криво усмехнулся он и показал ладонь.
Я кивнул и оглядел порт — открылся панорамный вид на бухту, корабли на сливовой воде, пирсы и темнеющую нижнюю часть Колывани. Чадят трубы, доносится гул и крики чаек, творится жизнь.
— Только к воротам Вышгорода не ходи — всё равно не пустят, — словно позвал Иван, развеяв зыбкий транс от панорамы. — Тем более после вчерашнего.
— Ладно. Назад дорогу знаю, если что или в кабаке, или в убежище увидимся.
— Погоди прощаться — до порта нам по пути, — ткнул он в бок, — пошли.
Разошлись на рынке. Я было предался задумчивости, но едва не попал под колёса — купец специально направил двух тяжеловозов, чтобы мне ноги переехать — разозлился, что я застыл на середине въезда на рынок.
Отпрыгнув, я удостоил толстяка с козлиной бородкой гневного взгляда, а он погрозил кулаком.
Пусть и громкий, но шум рынка монотонен, в нём смешиваются крики зазывал и животных, сотни разговоров, торгов и смеха. Под такое хорошо размышлять. Я же скорее не мог выбрать — стоит ли найти Кольбейна, чтобы передать Бранду весть или погодить до следующего раза, когда будет точно понятно, что у меня всё в порядке?
Пожалуй, лучше более уверенно встать на ноги.
Сунув руки в карманы и позванивая монетами, стал гулять по рынку. Ворья теперь точно можно не опасаться — я свой.
И в городе, и по периметру торжища, заметно усиление отрядов стражи. Вчерашнее убийство мало того, что у всех на устах, но и гарнизон встревожен — солдаты злые, а вокруг магов вижу, как вихрится эфир — в полной готовности атаковать.
Люди приходят на рынок по разным причинам и, если взять только тех, кто продаёт, мы найдём там особых представителей — прирождённых торгашей. Вот уж кто рыбой ощущает себя в мутных водах рынка, кто порой из ничего может сделать состояние и кто, зачастую, является крайне нужным человеком, когда нужно найти редкую вещь. Я чуть не купил гуся у такого мастера, сумевшего так уболтать, что в голове начался подсчёт монет.
— Вали лучше отсюда, — подпихнул меня Шмыга, возникший из-за чьей-то спины, — а то звенеть будет нечем.
Торговец одарил моего спасителя испепеляющим взглядом и тут же переключился на нового человека.
Вскоре мы оказались на окраине рынка и он, показав щербатую улыбку, вернулся в волнующееся море люда. В целом я насмотрелся на товары и сейчас хочется погулять в более спокойном месте.
После слов Ивана, что в Вышгород путь закрыт, желание там побывать только возросло. Но пока нужды особой нет, а попадать в немилость гарнизона не хочется. Колывань рядом с границей Империи, если случится нападение, то её стороной не обойдут. Поэтому нравы тут самые спартанские и лишь пьяный звон золота немного смягчает нрав коменданта. Но городу пока рано называться торговым. Люди преимущественно заняты в строительстве двух боевых кораблей для защитной флотилии. Город всесторонне укреплён и уж если война, то враги тут надолго застрянут. Жаль только, что портовый район сожгут.
Пока иду к пирсам, избегая луж, телег и часто пробегающих посыльных мальчишек, подумалось о роли флотилии. По сути-то крепостью является только Вышгород. Бухта не защищена и если враг синхронно ударит с моря и по суше, то флотилия может потерять возможность отступления к берегу. Интересно, какие на этот счёт мысли у коменданта?
В самом конце пирсов находится верфь, я двинулся к ней, понаблюдать за работой. Можно закрыть глаза и лишь по запаху найти — ещё свежими дёгтем и смолой. Но закрывать очи мне перехотелось, ибо, как и другие зеваки, стал свидетелем дворянской ссоры.
Возле пирса стоит трёхмачтовый красавец барк, застыли грузчики на сходнях, а капитан и некий дворянин, судя по одежде или, как они её зовут — ливрее, что-то громко втолковывает. Экипаж рядом роскошный, с четырьмя белыми конями и солидным отрядом охраны, среди которого есть маги.
Дворянин отчитывал капитана за груз, что намок в шторм. Я сочувственно взглянул на испещрённое лицо старого морского волка, с бельмом на левом глазу и чуть косо стоящего. Слушать отповедь от какого-то щёголя, с едва пробившимися усами, когда ты вывел судно из шторма — тяжело. Но либо в пираты, либо в торговлю. Приходится терпеть.
Неожиданно, дверка экипажа распахнулась и на свет показалась симпатичная мордашка леди. Вот она собрала платье и, не дождавшись ухажёра, сошла на пирс. Я оценил дворянку — лет шестнадцать, то есть ровесница, волосы чистые, богатые, собраны в замысловатую причёску с украшениями из дерева и драгоценных металлов. Лицо миленькое, с небольшим носом и приподнятыми, словно в удивлении, бровками.
— Серж, ну хватит тебе ругать господина капитана, — произнесла она, но Серж даже не обернулся, продолжая изливаться. — Серж?!
Капризные нотки в голосе чуть прервали этот поток, но сморщившись, ухажёр продолжил отчитывать волка.
