Информационные войны. Основы военно-коммуникативных исследований - [14]

Две другие модели будущего, представленные Ф. Фукуямой (Fukuyama F. The end of history and the last man. - London, 1992) и С. Хантингтоном, акцентируют информационное противоборство. В одном случае это движение в другие страны либеральной модели, в другом - столкновение цивилизационных моделей, что в каждом варианте предполагает существенный информационный компонент. По нашему мнению, главное отличие информационной войны - опора на понятие коммуникативного резонанса, когда уровень воздействия гораздо меньше получаемого в результате эффекта. Коммуникативный резонанс позволяет существенно увеличивать охват населения. Исследователи слухов отмечают в качестве наиболее благоприятной для своего объекта среды социальные и политические волнения. «Участники таких событий переполнены эмоциями: они возбуждены, неудовлетворены, испытывают гнев и раздражение. Причина этого - невозможность людей удовлетворить значимые потребности в пределах сложившейся политической или социальной структуры» (Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая коммуникация. - М., 1997. - С. 98).

Второе важное отличие информационной войны в том, что она является войной имиджей. К примеру, холодная война продуцировала кинематографические имиджи иной жизни, реалий которой жители стран СНГ все равно не получили, продолжая довольствоваться имиджевыми сообщениями. Перестройка выглядела как борьба имиджей, к примеру, партийного работника того времени и директора завода, специалиста. Война на уровне имиджей представляет особый интерес по таким двум причинам:

а) имидж в сильной степени опирается на существующие в человеке стереотипные представления ситуации, по этой причине он так легко воспринимается аудиторией;

б) имидж реально формулируется в непрямом виде, поэтому сообщение на этом уровне трудно опровергать рациональным способом.

Имидж является символическим коррелятом объекта, но он имеет особую силу, поскольку мы живем не только в реальном мире, но и в мире символическом. Но это символическое измерение имеет вполне реальное материальное наполнение. К примеру, товарный знак «Dodge» был приобретен автомобильной компанией «Chrysler» за 74 миллиона долларов. Имиджевые характеристики также становятся объектом конкурентной борьбы. Р. Рейган в своей избирательной кампании против Дж. Картера моделировался как сильный лидер против слабого. Имидж Черчилля с сигарой поддерживался даже тогда, когда он уже десяток лет вообще не курил. Но когда Черчилля фотографировали или он появлялся на публике, он доставал из кармана потухшую сигару. Более сильные имиджевые характеристики вытесняют более слабые: по этой причине Украина пока не может пересилить имидж Чернобыля как определяющий для ее представления на международной арене.

Внутренние информационные кампании, прошедшие в России, показывают разнообразие применяемых методов. К числу подобных примеров можно отнести следующие:

публикация стенограммы беседы А. Чубайса и др. по поводу вынесения коробки с долларами из Белого дома. Примечание. Значимо, что это обсуждение концентрировалось вокруг проблемы удержать информацию в течение нескольких дней, причем ТВ, как следует из разговора, и так находилось под полным контролем;

скандал с израильским паспортом Березовского;

освещение болезни Б. Ельцина. Примечание. Американский профессор Дебейки говорил по поводу взаимоотношений с прессой: «Неопытность [Акчурина. - Г.П.] в обращении с журналистами привела к тому, что он в разговорах с ними слишком драматизировал риск, связанный с операцией» («Московский комсомолец», 1996, 14 нояб.);

информационные кампании в СМИ с достаточно общими целями. Например: «Из источников в МБ РФ мы знали, что аналитические группы Ельцина (широко использующие в своей работе офицеров МБ РФ - специалистов по идеологическим операциям) весной разработали и запустили для хождения «в народ» несколько пропагандистских установок-клише, формирующих массовое сознание в пользу Ельцина. Из них сработала только одна - беспроигрышная «чеченская» карта. Откровенные притязания Ельцина установить режим личной и никому не подотчетной власти сначала ловко подменялись и маскировались проблемой противостояния двух малоприятных личностей, а затем с эмбэшным изяществом оправдывались кажущейся безальтернативностью выбора: «Лучше уж русский Ельцин, чем чеченец Хасбулатов!» (Иванов И. Анафема. Хроника государственного переворота. Записки разведчика. - М., 1995. - С. 71);

информационный прорыв А. Лебедя (как пишут аналитики: «Получив поддержку команды имиджмейкеров-профессионалов, он преобразился, как борзая, услышавшая звук рожка» («Московский комсомолец», 1996, 28 нояб.).

Главный редактор газеты «Московский комсомолец» Павел Гусев в интервью в русском издании журнала «Playboy» высказывается по этому поводу достаточно определенно: «Как главный редактор влиятельной газеты, я могу с уверенностью сказать: «Ни одна громкая статья не остается незамеченной». Вспомните историю с Павлом Грачевым. Мы основательно и целенаправленно подтачивали эту политическую фигуру для того, чтобы президент принял решение. И я категорически не согласен с точкой зрения, что газеты не имеют влияния - я знаю, что это не так» («Бизнес», 1997, 23 июня).В этой плоскости лежит также известная проблема роли окружения лидера в построении информационных потоков. О. Попцов следующим образом отвечает на вопрос о том, что именно парализует лидера. «Информационная блокада, оплодотворенная обилием дезинформации. Наш Президент должен знать все. Уже в 1988 -1989 гг. было замечено, что Президенту нравится быть информированным. Один лидер коллекционирует автомобили, другой выращивает кукурузу на собственной даче, третий - врагов народа. Горбачев не упускал случая повторять: «Как вы понимаете, я располагаю достаточной информацией». Это очень быстро почувствовало ближайшее окружение. Если Президент желает чувствовать себя информированным, не будем его разочаровывать. Он должен знать то, чего не знают остальные. Он должен знать прямо противоположное общедоступному. Реакция готовит заговор, об этом говорят на улицах. Окружение дает понять президенту - паника стала модой. «Интеллигенция во все времена была предрасположена к истерике. Мы Вам дадим информацию другого свойства. Заговор действительно готовят, но его готовят левые, во главе заговора - лидеры межрегиональной группы. Их программа: сокрушить правительство, затем Съезд, затем Президента. Так, слабость реформатора, вовремя замеченная аппаратом, помогает аппарату прибрать власть к рукам, о чем Президент даже не подозревает. Рождается формула - они рвутся к власти» (Попцов О. Хроника времен «царя Бориса». Россия, Кремль. 1991-1995. - М., 1996. - С. 124).