Информационная сводка КЛФ - No 4 - [4]

Самолет как-то похож на человека. Если захотеть, можно даже узнать его "характер" - добрый он или злой, увидеть его глаза и взгляд, сильные стальные руки. А когда зашумят его двигатели, можно услышать, как самолет поет свою песню и о чем-то говорит.

Я так завидовал этому самолету с его пассажирами, особенно пилотам. Ведь впереди у них длинная дорога среди голубой, просторной глади неба.

Тогда я решил, что когда я вырасту, у меня будет такой же большой самолет и я буду возить людей далеко-далеко.

Однажды с мамой я отправился на курорт на этом большом самолете. Это был для меня праздник. Ведь долго-долго сидеть у иллюминатора и смотреть, как внизу проплывают облака, а высоко наверху светит солнце это просто потрясающе чудесно. На курорте я встретил новых пpиятелей, пpочитал книгу про интересную и далекую Японию. Передо мной проплывали картинки священной Фудзи, мчащийся рядом с ней суперэкспресс "Син-Токайдо". Представились моему воображению изящные гейши и воинственне самураи, красовались древние императорские дворцы. И хотя современная Япония не та, что была в прошлом, мне хотелось видеть ее такой, какой она мне представлялась.

Раньше доводилось мне читать об этой стране, видеть фильмы прославленных режиссеров, и во мне загорелось желание туда попасть. Конечно, проще всего взять и купить путевку. Но у меня не было на это средств.

Сентябрь 1989. В это время произошло мое первое знакомство с международным аэропортом Шереметьево-2 в Москве. Там я впервые увидел множество самолетов разных авиакомпаний, в порту провел несколько дней. К этому времени у меня кончились деньги. Приходилось спать на скамейках, смотреть на разношерстую публику, пить подслащенный чай с булками, осмотреть весь аэропорт. Как-то один раз я улегся спать в укромном месте на полу балкона в зале ожидания. А наутро проснулся от каких-то разговоров. Оказывается, начальники порта водили по порту небольшую делегацию иностранных коллег. А я, наверное, "подмарал" вид аэропорта. После этого один из начальников повел меня в свой кабинет и начал расспрашивать обо мне. Точно как на допросе. Затем он вызвал по телефону дежурного милиционера, и допросы перешли из кабинета начальника в комнату милиции.

После недолгих "уговоров" меня под конвоем через весь зал аэропорта ведут в милицейскую машину, как преступника, и увозят в спецприемник, т.к. у меня не было денег "на существование". Через неделю пребывания там я снова оказываюсь дома.

В середине декабря я опять оказываюсь в Москве с единственной для меня целью - улететь в Токио.

Для этого на всякий случай я взял с собой побольше денег, взял нейлоновую куртку и - отправился в путь. А перед всем этим пролистал дома Уголовный кодекс, где писалось, что от этого можно взять много неприятностей.

Прибыв во внутрисоюзный аэропорт, я решил, что в столице не стоит задерживаться и, проехав через весь город прямиком на подземке [Непонятно: в Шереметьево метро не ходит. - Ред.], прибываю в Шереметьево. Улететь, минуя все контроли, можно было только через забор. К моему счастью, он был невысоким и незащищенным, а в одном месте я нашел подходящий проход. Мне оставалось выписать расписание вылетов Токийских рейсов. Почти все они летели из Москвы вечером, когда наступали сумерки. Это были транзитные "Боинги", летящие из Парижа, Лондона через Транссибирскую магистраль японских, французской и английской авиакомпаний. В тот же вечер я решил "прогуляться" по аэродрому и, если повезет, отправиться в путь. "Дырка" в заборе была в нескольких сотнях метров от трассы.

Проделав путь по глубоким снежным сугробам, я переступаю порог там, где начинается слово "граница". Уверенно зашагав, иду среди огромных лайнеров в почти безлюдном поле, стараясь обходить стороной любого прохожего. Ищу Токийский рейс. Уже два раза прошелся вдоль здания, но нужного самолета нет. Долго находиться там не имело смысла и было очень опасно. Почти бегом отправляюсь обратно.

Но, как говорится, попался. В самом конце здания неожиданно из темноты навстречу мне пошел пограничник. Пограничник, видя, что я нездешний, стал жестами показывать, как я понял, требуя документ. У меня не поворачивался язык, я не знал, что делать. В тот момент мне хотелось быстро убежать, но к нему подошло еще несколько человек, и я отдал свой "серпастый, молоткастый". Тогда один из них говорит: "Пройдемте со мной". Идя по служебным коридорам аэропорта, я говорил себе, что это провал, что это конец. Потом, придя к какоиу-то кабинету, тот человек спросил меня: "Что делаешь на летном поле?". Не зная, что сказать, я молчал. Он опять задал вопрос. Мне пришлось соврать и сказать: "В гостиннице нет мест, поэтому ночую в аэропорту, а на поле пришел посмотреть самолетики, так как они очень красивые." После этого я вновь в дежурной части. Там они не смогли упрятать меня в спецприемник. Пообещав, что сейчас же уеду домой, отправился на улицу. В это время прилетел транзитный Токийский рейс, который должен причалиться у здания на час. У меня был выбор. Либо лететь обратно домой, либо использовать последний шанс. Мне нечего было терять. Я решился на этот шаг сразу, когда меня отпустили. Я верил, что все будет нормально, или же наборот. Вера перевесила страх.