— Записка Гамбита с собой?
— Да, секунду.
Янус достал из кармана скомканный лист и быстро раскрыл его. Собислав забрал бумагу, вытянул обе находки на свет и с тенью восхищения собственным профессионализмом убедился в идентичности почерка.
— Дело сделано, Корсак. Мы остановили Гамбита.
***
В дневном свете кабинет Антония Яжловецки был ещё просторнее: пестрели корешками книги на широких полках, летала под высоким потолком пыль, а лакированные орлы на столе переливались загадочными отблесками. Грузный начальник контрразведки, не отрываясь, слушал сидевшего перед ним Беляка.
— Из всего вышеизложенного могу резюмировать, что дело эмиссара Гамбита логически завершено. Без координатора сеть потеряет эффективность, деградирует и со временем выдаст себя.
Гетман кивнул в ответ и пробасил:
— Яцек Порлянский занимал чиновничий пост уже пять лет. И все эти годы министерство не давало нам навести порядок. Теперь мы возьмёмся за них, и уже за это тебя стоит поблагодарить. Но… — Антоний повёл челюстью. — Эмиссар?
— Я долго думал, пан Яжловецки. Ведь всё сходится. Будь Гамбит силовиком, ему бы постоянно приходилось оглядываться по сторонам. Среди нас, жандармерии или военных его бы раскрыли, и быстро. Другое дело — чиновник высшего звена. Торговцы Гамбита переходили границу в любое удобное время. Всем запрещено его трогать. Почерк и пистолет — прямые улики. Если это не он, я представить не могу, кем Гамбит может быть.
— Хорошо, — кивнул гетман. — А что с водителем? И кого, пся крев, убил твой Млотек?
— Шофёра просто использовали. Его мы ещё допросим. Но вооружённые боевики за складом к охране отношения не имели, — отрапортовал полковник. — В любом случае, наведаюсь в казематы к бакалейщику и окончательно всё вытряхну. Без главаря ему нет смысла что-то утаивать.
Яжловецки сгорбился и сурово свёл густые брови.
— С этим будут проблемы.
— Простите? — не понял Беляк.
— Твой торгаш покончил с собой этой ночью. Повесился на одежде, кажется.
Собислав бесшумно выругался и упёрся подбородком в скрещённые пальцы.
— Во всяком случае, это лишь подтверждает, что мы правы. Начну рыть по остальным лавкам.
— Оставь это жандармерии, — отмахнулся Яжловецки. — Раз Гамбита больше нет, мы может звать Симиона Бесского. Обеспечь гостю безопасный визит. Пан Станишевский тобой доволен. Если всё пройдёт хорошо, даже я тебе позавидую.
— Приказ понял, — ответил Собислав и встал из-за стола. Но перед тем как уйти, вдруг замер и вновь обратился к руководителю: — Разрешите вопрос, пан гетман.
— Да?
— Подпоручик Янус Корсак. Почему мой отдел?
Удивившийся Антоний честно ответил:
— Он был одним из самых результативных жандармов. Добровольно подал прошение о переводе в столичную экспозитуру с понижением в звании. Решил, что сможет продвинуться в Дефензиве. Он из политического сыска, считай, та же контрразведка, только жандармская: в разработке предатели, бунтари, дезертиры. Кроме как к тебе, отправлять его было некуда. Он проявил себя?
— Да, — улыбнулся Беляк. — У него много рвения, но не хватает выдержки.
— Научишь. Когда-нибудь придётся передавать дела в новые руки, ведь тебе пора думать о повышении. Но пока ничего не обещаю. А теперь иди.
Собислав коротко кивнул на прощание и с чувством выполненного долга направился к выходу. В порыве сладкого воодушевления он быстрым шагом спустился с пятого этажа на четвёртый и устремился к концу коридора, где у его кабинета стояла высокая фигура Рихарда Ноймана с кожаным портфелем в руках. Беляк открыл дверь и пропустил подчинённого вовнутрь. В дневном свете конура Беляка выглядела чуть просторнее. Солнечные лучи бились сквозь занавеску, проявляя на обозрение витавшую в воздухе пыль. Полковник, сняв пиджак и вытащив тяжёлый пистолет из кобуры, уселся за стол. Майор Нойман подцепил с дальнего угла старый деревянный стул и пододвинул его поближе к командиру.
— Говори, — приказал полковник.
— Во-первых, я объездил столичные блокпосты, герр Беляк. Подозрительной активности не замечено нигде, кроме третьего пограничного пункта.
— Конкретнее.
— Неделю назад там задержали дезертира. Спустя час он был казнён агентом Дефензивы. Они успели сделать фотографию перед тем, как кремировали тело.
Нойман выудил из внутреннего кармана плаща желтоватый снимок и протянул его полковнику.
— Узнал имя стрелка?
— Найн, — ответил Рихард. — Он не сказал и не оставил записей. Только предъявил жетон.
— Курва мачь… — с отчаянием выругался Беляк и упёрся подбородком о сжатый кулак. — Убитый был не дезертиром, а перебежчиком из агентуры УВП. Должен был добраться до блокпоста, откуда бы его конвоировали сюда. Этот человек знал, кто у временщиков числился под позывным «Гамбит».
— Не похоже на совпадение. Считаете, кто-то подделал жетон?
— Нет, — уверенно отрезал Беляк. — Есть две вещи в мире, которые нельзя подделать: наши жетоны… — Собислав выудил из кармана обшитую чёрным бархатом пластину с орлом. — И медальоны эмиссаров. И то и другое либо переходит с предателем, либо снимается с трупа. Удивительно, Нойман. Только что я говорил Антонию, что скройся враг в наших рядах, мы бы быстро его вычислили.
