Инфернальная мистификация - [9]

Когда музыка смолкла, Элен и Мари вернулись в общество матушки, а Константин присоединился к группе других офицеров и вместе с ними направился в сторону парадной лестницы.

– Куда это они?

– В буфет, наверное, – пожала плечами Божена, бросив на меня какой-то блуждающий взгляд. Я должен был признать, что в своих мыслях моя кузина была где-то совсем далеко отсюда.

Ко мне подошел Оленин.

– Я рад, что вы, Яков Андреевич, меня послушались, – улыбнулся Владимир. – Как только представится удобный момент, я познакомлю вас с Еленой, – пообещал он мне.

В эту секунду я заметил, что Элен движется к окну. У нее был такой вид, словно ее очень занимало то, что в этот час происходило на улице. Она приоткрыла раму, комкая в руке тончайший платок с вензелями.

– Что это она делает? – вслух удивилась Божена Феликсовна.

Девушка отшатнулась от окна, будто бы увидела привидение. Она отпустила раму, и в танцевальный зал ворвался поток осеннего холодного ветра. Рама с грохотом захлопнулась, стекло разбилось, и осколки со звоном посыпались на пол. Элен, кажется, повредила руку.

– О, нет! – всплеснула руками Наталья Михайловна.

– Mon dieu! Боже мой! Что же это такое?! – простонала Зизевская. – Что она там увидела?

Елена Оленина вскрикнула и лишилась сознания. Падая, она задела шарфом свечу, и муслин вспыхнул факелом у нее на плечах. Штофная гардина тоже заполыхала.

– Помогите же кто-нибудь! – взмолилась Наталья Михайловна.

Когда оцепенение, длившееся какую-то долю секунды, наконец, миновало, все бросились на помощь Элен, которая и в самом деле подвергалась серьезной опасности.

Владимиру Оленину самому удалось сбросить с плеч Элен злополучный шарф, который тут же был затушен расторопным лакеем в парадном дезабилье. Несколько рук сорвали с окна гардину. Ее тут же залили водой.

Девушку уложили на широкую низкую оттоманку с подушками и позвали врача. Танцевальный вечер Вяземские объявили законченным. Мне так и не удалось досмотреть до конца, как Элен приводили в чувство.

– Что же явилось причиной обморока?! – недоумевала Божена, спускаясь вниз по мраморной лестнице. – Что Оленина могла увидеть на улице? – говорила она, пока лакей набрасывал ей на плечи бархатное пальто. – Да еще в такой темноте?

– Мне бы самому хотелось знать ответ на этот вопрос, – отозвался я, усмехнувшись, – больше, чем что-либо еще!

Не успели мы выйти на улицу из особняка, как ударила молния, и разразилась гроза.

– Вот это да! – воскликнула Божена Феликсовна, устремляясь к своему экипажу. – Завтра увидимся! – на прощание прокричала она.

Я побежал к своей карете, где меня должен был дожидаться мой верный ангел-хранитель.

– Скорее! Яков Андреевич! Скорее! – торопил Юкио Хацуми. – Вымокнете же все! Вновь лихорадку схватите! – Он намекал на болезнь, подкосившую меня, когда мы разыскивали с ним затонувшую наполеоновскую казну.

Наконец, наши лошади тронулись с места в сторону Офицерской улицы. Дождь лил как из ведра.

– Вот за что не люблю я вашу страну, так это за то…

Я предпочел проигнорировать его выпад, а потому перестал слушать.

– Как прошел раут? – наконец перешел на другую тему Кинрю. – Удалось что-нибудь узнать? Что-то бал сегодня закончился раньше обычного, – японец бросил на меня пытливый взгляд прищуренных глаз. – Похоже, что и до мазурки-то не дошло, не то что до котильона! Только полночь наступила…

Я перевел взгляд на часы. Золотой дракон был прав, стрелки показывали четверть первого.

– Бал закончился раньше обычного, – подтвердил я задумчиво.

– Почему?

– С графиней беда случилась, – проговорил я в ответ.

– С молодою Олениной? – догадался японец. Он словно читал мои мысли.

– Да, – я кивнул, – с Еленой Александровной! А ты откуда знаешь?..

– Это она в окно выглядывала? – осведомился Кинрю, щелчками оправляя манжеты на рукавах своей белой рубашки.

– А ты что же, за окнами следил? – не поверил я собственным ушам.

– Ну, не из праздности же я с вами по балам разъезжаю, – искренне возмутился мой Золотой дракон. – Или вы думаете, что у меня и дел других нету? Непальский язык, к примеру, с Мирой разучивать…

– Ну и ну! – подивился я. – И что же еще ты видел?

– Будто вспыхнуло что-то, – сказал Хацуми. – Я уж было подумал – пожар! Чуть было из беды выручать вас не бросился.

– Это Элен задела шарфом свечу, – объяснил я японцу. – Ну, вот гардина-то вместе с шарфом и вспыхнули! К счастью, дело закончилось легким испугом!

– А как Элен? С ней все в порядке? – поинтересовался Кинрю.

– Не знаю, – развел я руками в ответ. – Надеюсь на это, во всяком случае! Когда я уходил, Оленину, как раз, пытались привести в чувство. Ума не приложу, что же могло ее так напугать! Она с самого начала бала была сама не своя, бледная, будто призрак!

– Так, может, графиня и увидела призрак, – задумчиво проговорил японец.

– О чем ты? – не понял я. – Ты что-то видел?

– Да, – подтвердил Кинрю.

– Ну, не томи же! Говори! – Я с трудом подавил в себе желание потрясти его за грудки. – Чего ж ты медлишь?! Мытарь!

– Что-то вы сегодня, Яков Андреевич, не в себе тоже, как и графиня, – усмехнулся Кинрю, словно намеренно выводя меня из себя.

– Итак… – настаивал я. Не хватало еще, чтобы мой японец надо мной издевался!