Инфант испанский - [15]
— А ты не мог бы страдать как-нибудь… поживее?
— Я не понимаю, — капризничал Ваня. — Что ты от меня хочешь?
— Сёма! — взмолился Великовский. — Ну сделай хоть ты что-нибудь! Ты же умеешь, я знаю! Вы что, издеваетесь надо мной сегодня?!
Он чуть не плакал. Саше даже стало его жалко. Сёма, видимо, тоже усовестился. Он снова взял разбег из-за кулис, торжествующе провозгласил свое «È lui! desso… L'infante!», легко запрыгнул на стол и сгреб Ваню в охапку.
— Отлично! — Великовский даже подскочил на месте. — Дальше! Не слышу… Ваня?
— Ничего не отлично, — прохрипел Ваня, — он меня чуть не придушил! Я не могу петь, когда меня душат.
— О господи… Сёма, ну ты там… полегче как-нибудь. Давайте еще раз. Уже почти получается!
На этот раз Сёма умерил пыл и лишь слегка ухватил Ваню за бока. Ваня взвизгнул, конвульсивно дернулся и с грохотом свалился со стола на пол.
— Да что опять такое! — взвыл Великовский.
— Я щекотки боюсь, — пожаловался Ваня, потирая ушибленные места.
Великовский уронил голову на руки и надолго замолчал. Сёма лежал на столе и разглядывал носки своих ботинок. Ваня сидел на полу и обнимал ножку стола, прислонившись к ней лбом. Саша, стараясь не шуметь, полез за телефоном. Эту картину надо сфотографировать и назвать фотографию «Отчаяние».
Великовский выпрямился, снова замер и вдруг сказал тихо, словно не веря самому себе:
— А ведь хорошо… Нет, не двигайтесь! Вот так хорошо… Прямо отлично. Так мы и сделаем! Входит Родриго, он в эйфории от встречи с Карлосом, он с разбегу бросается на стол — от избытка чувств и прилива сил. Карлос в отчаянии, он подавлен, он сидит на полу, он буквально придавлен к земле своим горем… Ваня, еще чуть больше горя… Нет, перебор, грызть ножку стола не надо. Мы сыграем эту сцену на полутонах, намеками, нюансами.
Саше показалось, что даже волосы у Великовского распушились и встали дыбом. Вот что значит вдохновение!
— Да, — горячо шептал Великовский, — это оно! То, что нужно! Теперь дальше… Они меняются местами. Родриго спрашивает у Карлоса, что случилось. Родриго слезает со стола… то есть как бы спускается на грешную землю с высот своих дерзновенных мечтаний… Карлос, напротив, залезает на стол. Сёма, подай ему руку, помоги залезть. Карлос стоит на столе и рассказывает о своей тайной порочной страсти, Родриго держит его за руку…
— А обязательно рассказывать стоя на столе? — спросил Ваня. — Он же не пятилетний мальчик, который читает стишок Деду Морозу.
Великовский досадливо поморщился и приложил палец к губам. Глаза его горели безумным огнем.
— Молчи! Не сбивай меня… Пой!
— Так молчать или петь? Ладно, ладно… la mia sventura apprendi, e qual orrendo strale il mio cor trapassò![4]
— В Родриго просыпается надежда, что это именно к нему Карлос пылает любовью. Сёма, теперь ты берешь его на руки…
— Я старый больной человек, — сказал Сёма. — Меня позвали в спектакль из жалости.
— Ну зачем ты так, — смутился Великовский. — Я такого не говорил… То есть я не это имел в виду. Я в хорошем смысле!
— Меня позвали из жалости, — повторил Сёма. — Будь последователен, пожалей меня еще раз. Ваня тяжелый.
— Я похудел на полтора килограмма, — немедленно надулся Ваня.
— И он еще похудеет! Я заставлю его! — грозно сказал Великовский. — Ну… пожалуйста, а? Ради меня, а? Нет, ну кто я такой… Так, жалкий ремесленник… Ради искусства, Сёма! Это ведь Верди, ты так любишь Верди, я знаю…
— Ну где мне петь Верди, — вздохнул Сёма. — Тут нужен нормальный драматический баритон.
— Ты драматический! Очень! Кто вообще драматический, если не ты?
— Да что там… я вовсе не баритон. Недобаритон.
— Я такого не говорил!
Великовский затравленно огляделся, заметил Сашу и вцепился в него, как утопающий в соломинку:
— Саша! Ну хоть ты скажи ему! Ты слышал когда-нибудь, чтобы я называл его недобаритоном?
— Нет, — честно ответил Саша. — Не слышал. Мне вы однажды сказали, что я никакой не бас, а баритон, причем посредственный. А про Сёму ничего такого не говорили.
— Вот! Саше-то ты веришь?
— Ну раз так… если Саша говорит… тогда ладно.
Сёма почесал подбородок и смерил Ваню оценивающим взглядом.
— Вот и умница! Вот и хорошо! Теперь сделаем так… — засуетился Великовский, но Сёма жестом остановил его.
— Ни слова больше, — сказал он. — Я понял твою мысль. Иван, поехали!
Сёма грациозно подхватил Ваню на руки и вместе с ним закружился на месте. Саша подумал, что тут надо бы включить снег-машину, чтобы осыпать их снежинками.
— Amo… d 'un colpevole amor… — кокетливо пропел Ваня, болтая ногами в воздухе, и с нескрываемым злорадством заключил: — Elisabetta![5]
— Tua madre! — взревел Сёма. — Giusto il ciel![6]
И, разжав объятия, уронил Ваню на пол.
— Qual pallor! — застонал Ваня, заползая под стол. — Lo sguardo chini al suol![7]
Он обхватил ножку стола и стал биться об нее головой, причитая:
— Tristo me! Tu stesso, mio Rodrigo t'allontani da me?[8]
— No! No! — Сёма тоже опустился на пол и на коленях пополз к столу. — Rodrigo ancora t'ama! Io tel posso giurar. Tu soffri? Già per me l'universo dispar![9]
Он за ногу вытащил Ваню из-под стола и вновь заключил в объятия.
— O mio Rodrigo! — нехорошо обрадовался Ваня и хищно потянулся руками к Сёминому горлу.
Небольшое приключение, случившееся жарким летним вечером с героем серии «Действующие лица». Два мирных таксиста против собственной воли оказываются втянуты в странную историю, каким-то образом связанную с оперным театром… да-да, так начинается первая часть серии — «Инфант испанский». Но приключения двух друзей на этом не заканчиваются, и даже смена профессии не помогает. Невидимая зловещая воля вновь вовлекает их в водоворот событий. Или это совсем другая сила взывает к ним, потому что кто-то нуждается в помощи?
Вторая часть серии «Действующие лица». Саша возвращается в АВОТиЯ, чтобы принять участие в постановке нового спектакля. «Дон Жуан» — удивительная опера. В ней все не так, как кажется. Она уморительно смешна, но это не комедия. Она заканчивается нудной моралью, которая никого ни в чем не убеждает. Она дразняще прекрасна и притягательна, и спеть в ней — большая удача… Даже если придется вслед за ее героем заглянуть в пылающую бездну и, быть может, пропасть в ней навсегда.
Своеобразный Christmas special для тех, кто знаком с серией «Действующие лица». Вскоре после событий, описанных в «Наказанном развратнике», герои волей случая… да нет, по собственному желанию встречаются накануне Нового года, чтобы принять участие в юбилейном концерте и просто поболтать о мирных житейских делах. И случайно разговор заходит об одном давнем приключении и очередном супергеройском подвиге… да, совершенно случайно, а вовсе не потому, что кое-кто любит находиться в центре внимания!
Третья часть серии «Действующие лица». Театральная жизнь идет своим чередом, и новая постановка «Евгения Онегина» нуждается в достойных исполнителях. Но в самый разгар лета весь мир вдруг охватывает холодное дыхание близкой беды. Череда странных и тревожных событий заставляет героев на время оставить театр. Получится ли у них вообще вернуться к любимой работе и привычной обстановке? Как справиться с неведомой напастью? Саша и его друзья снова готовы действовать и рисковать. И… так ли обязательно для этого быть супергероями?
Прошло два года с тех пор, как Рю потерял приемного отца, и он осмеливается надеяться, что нашел покой. Но клинки ночи живут с мечом, и когда новый вид воинов угрожает Южному Королевству, Рю и Морико попадают в разные края известного мира, чтобы раскрыть тайны, которые никто не трогал сотни лет. Три Королевства охватывает хаос, два клинка ночи должны решить, где их место. Прятаться негде, и тайны, которые они раскроют, смогут изменить мир навеки.
Под полным контролем Джури и в абсолютном хаосе, Лила погружается в пучины ада, чтобы освободить Малачи от существ, которые десятилетиями жаждали мести. Но у Судьи своеобразный взгляд на ведение дел, и Лиле приходится работать на пару с Анной — новым капитаном, у которой очень личная миссия. Вместе они проникают в самое ужасное царство, с которым она когда-то встречалась в Царстве Теней — суровая местность, управляемая Мазикиными.Ставки как никогда высоки, и Лиле приходится принять помощь — и любовь — от людей, которых она едва ли знает или доверяет.
Сборник материалов по миру Вольного Флота. Страны, народы, расы, мелкие рассказы, не касающиеся основного повествования.
Трудно выжить, если тебе шесть с половиной лет и ты потерялся — сначала в супермаркете, затем в Доме Тысячи Дверей, за каждой из которых начинается путь в лабиринте миров, чужих, враждебных, кошмарных. Единственная надежда — на «дядю Эдгара», поселившегося в твоем сознании авантюриста и преступника. Его незримое присутствие когда-то едва не свело тебя с ума, но зато ты научился кое-чему полезному. Ты хочешь вернуться домой, к маме, папе, своим игрушкам, теплой постели и приятным снам? Ну, это вряд ли. Дядя попал в ловушку, пытаясь обмануть далеко не слепую судьбу, и жестоко расплачивается за это.
Ближайшее будущее, бум виртуальной реальности приносит с собой не только развитие игровой индустрии, но также порождает новый, доселе невиданный, бич современности, готовый пошатнуть мировые устои. Игровой психоз, передающийся через игровую сессию, порождает джи-психопатов, которые, обладая способностями скопированными из видеоигр, погружают мир в хаос и вскрывают людские пороки, сокрытые до этого под вуалью морали. Внимание, любителям Лит-рпг! Книга не про цифры, а про сюжет, героев и их развитие.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
Автобиография Беназир Бхутто (1953–2007), лидера Пакистанской народной партии, премьер-министра Пакистана в 1988–1990 и 1993–1996 годах, первой в новейшей истории женщины, возглавлявшей правительство в стране преимущественно с мусульманским населением. Настоящее расширенное и обновленное издание автору помогал готовить к печати Марк Зигель. С его помощью были написаны новые главы, которые охватывают период с избрания Беназир Бхутто премьер-министром в 1988 году и до ее решения вернуться в Пакистан в 2007-м.