Инфант - [21]

Шрифт
Интервал

Ты поленилась прочитать?
Оставь нелепую затею,
Товарищ, нам ли быть в тоске?
Придет Октябрь и отымею,
Глядишь, аж на броневике!»
Но не сдержал Владимир слово,
Судьба была к нему сурова!
Не дрогнул в августе наган,
В руках эсерки Ф. Каплан!
Хирел Ильич, хоть был не старый,
Сердца партийцев бередя,
Инсульты, попросту – удары
До гроба довели вождя.
Надежда – партии святая,
Одна угасла, как свеча,
Но я в душе себя считаю,
Прямым потомком Ильича!

Смерть одинокого человека

Муха плещется в кефире,
За окном чернеет снег,
В однокомнатной квартире
Умирает человек.
Валидола вскрыта пачка,
На столе Новопассит,
Смерть безмолвная чудачка,
В кресле выцветшем сидит.
Мрачна сонная обитель,
Предпоследних дней причал,
Ангел, грешных душ хранитель,
Где-то нынче заплутал.
Суетливо сердце бьется,
Где же ты – последний вздох?
Бес язвительно смеется,
Плачет бородатый Бог.
Что поделать? В бренном мире
Все конечно, все вранье…
Муха плавает в кефире,
Чем же лучше ты нее?

Старушка

В коммунальной комнатушке,
Чай оставив на плите,
Умерла одна старушка
В совершенной нищете.
Никуда не выходила
Из квартиры восемь дней,
Но когда чуть засмердило,
Люди вспомнили о ней.
Ни родни какой, ни мужа
Не осталось у нее,
Лишь в углу кошачья лужа
Да прогнившее тряпье.
Все при виде этой гнили
Дружно предались тоске,
Тем не менее схоронили
В целлофановом мешке.
Вещи вынесли из дома,
Кошку сдали на убой,
Дали взятку управдому
И вселились всей гурьбой,
Там, решив, что поимели
Ключевой момент судьбы,
Ровно через две недели
Передохли, как клопы.
Был старухе я приятен
Иль противен, Бог судья,
Но по воле обстоятельств
Здесь живу сегодня я.
Ночью снятся мне кошмары,
Утром тоже тяжело,
И мерещатся удары,
Сквозь оконное стекло.
Это рвется в дом старуха,
Акт возмездия вершить,
Знать, в душе осталась мука,
Знать, умела согрешить.
Изабеллой полусладкой
Разбавляю цепь невзгод,
Сам же думаю украдкой:
«Скоро, скоро мой черед…»

Призрак нищеты

В моем доме поселился
Призрак нищеты,
В кресле дряхлом развалился —
Ест мои мечты.
Жрет мое воображение,
Пьет иллюзий мед,
Больше нет во мне сомненья,
Он меня убьет.
Важно курит папиросы,
Сыплет пепел лет,
И на все мои вопросы
Отвечает: НЕТ!
Сеет мне в душе ненастье,
Нагоняет страх,
Шепчет тихо: «Твое счастье,
Вовсе не в деньгах.»

Ах, если бы я был богат…

Ах, если бы я был богат,
Тебя б осыпал всю цветами,
Сапфиры в тысячу карат,
Не мелочась дарил горстями.
Я б освежал твой автопарк
Новинками из автопрома,
И твой портрет писать был рад
Художник модный Ник. Сафронов.
Я б подарил большой дворец,
По меньшей мере – пятизвездный,
И самый дорогой певец
Тебе спевал бы «хеппи бёздей»!
Эх! Если бы я был богат,
Я б не был склонен к сантиментам,
Ну а пока дарю закат,
Звезду, Луну и комплименты,
Дарю недорогой цветок,
Духи и шмотки с распродажи…
(Мы ж ездим в «Центр», тот что «Сток»,
На праздник в «Остин» ходим, даже.)
Я счастья тихого гарант,
Ловящий кайф в земных заботах,
Не плачь, мы ж ходим в ресторан
Два раза в месяц по субботам!?
Такая жизнь, увы, мой друг,
У каждого свое веселье,
Нас ждет Мисхора знойный юг,
(На десять дней в конце Апреля)?!
К судьбе простой претензий нет,
Пусть кто-то завтракает в «Сохо»,
У нас с утра двойной омлет,
Что тоже, видимо, неплохо.

Метет киргиз Москву чумную…

Метет киргиз Москву чумную
Поганой ссохшейся метлой,
И в летний день и в зиму злую.
Всегда в работе с головой.
Трудолюбив и неустанен,
Степи Тургайской удалец,
В его далеком Киргизстане
Большой финансовый пиздец.
Здесь тоже, в общем-то, несладко,
И не в чести тяжелый труд,
(Туркмены нам прополют грядки,
Киргизы мусор подметут.
Мультяне спешно дом построят,
Армяне подобьют каблук),
Нам все ништяк, нас все устроит,
Своих, должно быть, нету рук.
А руки есть, но не при деле,
Все больше заняты вином,
Ребят, мы скоро в самом деле,
Сольемся с собственным говном!
Стоят заводы, стонут пашни,
Повсюду грязь и воровство,
А мы друг другу сносим башни
По-пьяне. Что за баловство?!
Кропать стихи – души капризы!
(морковь с любовью рифмовать).
Пойду к знакомому киргизу,
Эх, благо есть что подметать.
И за собой, и за тобою,
Свинячить все мы мастера,
Друзья, навалимся гурьбою,
Начнем, как водится, с утра!
Найду метлу себе покрепче,
С родимой с детства я на ты,
Глядишь, на сердце станет легче
От наведенной чистоты.

Глаша

Замесила тётя Глаша
Тесто сдобное не зря,
В чугунке доходит каша
Да уха из пескаря.
Потому как будут гости,
Не просты и не чисты —
На тульях крест-накрест кости,
И на кителях кресты.
«Верный, храбрый и послушный»
Наказал принять чертей!
Чтобы харч на стол был вкусный
Да приличная постель!»
Мол, придут, пожрут и лягут,
С зорькой утренней уйдут…
Вот и трудится бедняга,
Поспевая там и тут.
Кто-то стукнул по окошку!
(так соседи не стучат),
Может Дуська дура-кошка
Кличет маленьких котят?!
Нет, не то, и тётя Глаша
глянь в окно: «О Боже ж мой!» —
Во весь рост солдаты наши
Тихо просят на постой.
Все худющие, как тени,
Братья, деды, сыновья…
Пять недель из окружения
Шли без хлеба и питья!
За калиткой сорок первый,
Окаянный сучий год,
Треплют нервы немцы-стервы,
У Московских у ворот!
И вздохнула тётя Глаша:
«В печке каша, калачи…»
Навалитесь братцы наши
На Глафирины харчи!
Только пища с голодухи
Оказалася не впрок.
Смотрит Глаша, терпит муки
Отощавший мужичок.
Так и сяк его корёжит,

Еще от автора Иван Иванович Евсеенко
Повесть и рассказы

Иван ЕВСЕЕНКО — Дмитриевская cуббота. ПовестьВладислав ШАПОВАЛОВ — Маршевая рота. Рассказ.


Заря вечерняя

Проблемы современной русский деревни: социальные, психологические, бытовые — составляют основное содержание сборника. Для прозы воронежского писателя характерны острота постановки социальных вопросов, тонкое проникновение в психологию героев. В рассказах и повестях нет надуманных сюжетов, следуя за потоком жизни, автор подмечает необыкновенное в обыденном. Герои его произведений — скромные труженики, каждый со своим обликом, но всех их объединяет любовь к земле и работе, без которой они не мыслят человеческого существования.


Отшельник

Офицер-десантник, прошедший через афганскую и две чеченские войны, потерявший там самых близких своих друзей, товарищей по оружию, уходит в отставку. Всё у него рушится: и вера в офицерскую честь, и семья, и привычные понятия о нравственном долге. Разочаровавшись в гражданской, непонятной ему жизни, он едет к себе на давно покинутую родину, в маленькое село на Брянщине, которое после Чернобыльской катастрофы попало в зону отчуждения.Повесть Ивана Евсеенко – это трепетное, чуткое ко всему живому повествование об израненных, исстрадавшихся, но чистых и стойких душой русских людях.


Голова Олоферна

В книгу вошли повести и рассказы, написанные автором в разные годы (1994—2013).Автору близка тема «маленького человека», являющейся одной из сквозных тем русской литературы. Писатель предлагает в который раз задуматься о том, что каждый человек имеет право на счастье, на собственный взгляд на жизнь.


Паломник

Герой повести И.Евсеенко, солдат великой войны, на исходе жизни совершает паломничество в Киево-Печерскую лавру. Подвигнуло на это его, человека не крепкого в вере, видение на Страстной неделе: седой старик в белых одеждах, явившийся то ли во сне, то ли въяве, и прямо указавший: "Надо тебе идти в Киев, в Печорскую лавру и хорошо там помолиться".Повести Ивана Евсеенко – это трепетное, чуткое ко всему живому повествование об израненных, исстрадавшихся, но чистых и стойких душой русских людях.


Седьмая картина

Некто дьявольского облика заказывает художнику, некогда известному и обеспеченному, но впавшему в нищету, картину на тему «Последний день России». Отчаявшийся живописец вкладывает в этот апофеоз катастрофизма весь свой немалый талант, но созданная им картина исчезает, остается чистый холст: у России не будет последнего дня.


Рекомендуем почитать
Блюз перерождений

Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.


Гражданин мира

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Особенный год

Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Идиоты

Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.


Деревянные волки

Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.


Голубь с зеленым горошком

«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.