Индустрия предательства, или Кино, взорвавшее СССР - [40]

Однако оставим на время писателей и вернемся к делам кинематографическим.

Озвученный на первом пленуме СК СССР его новым руководителем Элемом Климовым план отъема власти у Госкино продолжал осуществляться. После того как новое руководство СК отвоевало себе несколько плацдармов на двух направлениях (цензурном и тематическом), наступила очередь главного сражения — с самим главой Госкино. 12 июня Филипп Ермаш был приглашен на встречу с членами правления СК СССР.

Эта встреча продолжалась семь (!) часов. Большую часть времени Ермаш, оказавшийся фактически один на враждебной территории, вынужден был защищаться. Не отступив ни на йоту от своих тезисов, изложенных им на V съезде (то есть эволюционные преобразования киноотрасли за счет улучшения организационной структуры Госкино и подъема художественного уровня создаваемых фильмов), глава Госкино в течение нескольких часов сдерживал многочисленные нападки со стороны своих оппонентов. Революционно настроенные секретари устами таких деятелей, как Григорий Чухрай, Ролан Быков, Будимир Метальников, Одельша Агишев и др., требовали предоставления студиям полной самостоятельности и невмешательства чиновников Госкино в творческий процесс. Ермаш парировал эти требования тем, что «кинематограф у нас государственный и партия будет всегда контролировать этот важный участок идеологической работы». В итоге стороны так и не пришли к каким-то взаимным договоренностям, и эта проблема осталась висеть в воздухе. Как будет вспоминать позднее сам Ф. Ермаш:

«Члены нового секретариата меня спрашивали — как думаете перестраиваться? Я спрашивал: в чем перестраиваться, в чем?! Что, в Америке по-другому кино снимают? Там у них та же камера стоит, та же пленка печатается… Ну хорошо, цензура мешает — отмените цензуру. Это проще всего, это и сделали сразу. Но им требовались какие-то кардинальные изменения… А я в это время только и думал о том, чтобы они успокоились немножко и занялись делом. Но они решили управлять всем сами. Вот, придумали эту дурацкую схему общественно-государственного кинематографа. Я у всех спрашивал, что это такое? Общественность должна руководить государственной отраслью, что ли?..»

Тем временем «бунт интеллигенции» получает свое дальнейшее развитие на VIII съезде советских писателей, который открылся в Москве 24 июня в том же Большом Кремлевском дворце, где проходил недавний форум кинематографистов, причем в присутствии на открытии всего состава Политбюро. Но это было не единственное их сходство, поскольку писательский съезд оказался таким же скандальным, как и киношный. Что неудивительно: за полтора месяца, что прошли после него, творческая интеллигенция впитала в себя все его флюиды, которые в итоге дали еще более мощный выброс адреналина в атмосферу. О силе этого выброса говорит хотя бы следующий факт. Глава Союза писателей СССР Георгий Марков успел прочитать несколько страниц своего доклада, как вдруг ему стало плохо, и заседание было прервано. Дежурившие во дворце врачи констатировали у докладчика инфаркт и немедленно увезли его в больницу. А съезд вскоре продолжил свою работу.

Как и ожидалось, практически с самого начала писательский форум поляризовался на два лагеря: державников и либералов. Первые призывали не делать из перестройки таран против системы социализма, вторые обвиняли руководство СП в «застое» (после XXVII съезда, с легкой руки М. Горбачева, это определение брежневского правления все чаще стало звучать из уст либерал-перестройщиков) и требовали немедленно сложить с себя полномочия. После того как кто-то из докладчиков помянул рассказ Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии», в котором весьма нелестно описывалась обстановка в стане грузинской интеллигенции, вся делегация из Грузии дружно поднялась со своих мест и покинула зал заседаний. Как мы помним, подобная эпатажность была свойственна и грузинским кинематографистам, которые давно превратили свой союз в этакое удельное княжество.

Тем временем не сбавляет своих оборотов деятельность нового руководства Союзного СК. 17 июля оно собирается на новое заседание с целью очередной атаки на цензуру — на этот раз «прокатных версий» зарубежных фильмов. Реформаторов возмущает то, что чиновники, занимающиеся вопросами проката, вырезают из отдельных фильмов эпизоды, а то и более значительные куски сюжета, а также переозвучивают некоторые реплики и даже заменяют названия отдельных картин.

Скажем прямо, подобная практика в СССР была распространена, особенно в последние 20 лет. Однако назвать ее широкомасштабной и не имеющей аналогов в мировой практике было бы ложью. Так, советский кинопрокат закупал в год порядка 70–80 фильмов социалистических стран и примерно столько же капиталистических и развивающихся стран. Однако различным купюрам подвергались единицы — от силы 10–15 картин, в основном из «капиталистического» репертуара. Теперь посчитайте: 125–130 «девственных» картин против 10–15 купированных. Капля в море. Но мы же помним, как господа-либералы умеют раздувать из мухи слона. Вновь обратимся к энциклопедии «Новейшая история отечественного кино». Двое тамошних авторов — О. Ковалов и С. Кудрявцев — искренне возмущаются: