Индийские письма - [29]

Мы еле упросили нашего дорогого монаха Каллистрата пойти с нами. Он согласился только провести нас до границы. И он торопится, чтобы как можно скорее убежать от соблазнов мира сего в свою Святую Гору. Кроме наших просьб, отправиться с нами в этот путь его подвигла старая дружба с попом Бояном. Это два человека, я бы сказал, с одной душой. Единомышленники во всем. Боян — вдовый священник, он жаждет как можно скорее оставить все и уйти к монахам на Святую Гору. С нами пошел и господин Богданович, в то время как доктор Ефим остался, чтобы организовать наш прием в Белградском университете.

В Софии мы были сердечно приняты, особенно церковной иерархией и народными массами. Образованные люди с таким любопытством смотрели на нас, будто на диковинных зверей в зоопарке.

Перекормили нас едой и питьем. Мне думается, что если бы мы так и столько ели, то не жило бы у нас в Индии триста шестьдесят миллионов человек^{146}. Однако мы слышали, что болгарский крестьянин обходится очень скромной пищей.

Были мы в знаменитом монастыре святого Иоанна на горе Рилской^{147}. Это святыня, которой гордится болгарский народ. Красота монастыря соперничает с красотой природы. Если бы дал Бог, чтобы и мы, нищие христиане Малабара, воздвигли вот такой монастырь! Но мы утешаемся тем, что купол нашего монастыря гораздо выше и красивее куполов святого Иоанна Рыльского. Наш купол — это темно–синее небо, украшенное бриллиантами звезд, которые в Индии сверкают ярче, чем где бы то ни было. Ах, матушка Индия!

На сегодня заканчиваю. Несут почту. Било бьет к вечерне.

Верный и преданный тебе Феодосий Мангала

36

Феодосий Мангала пишет митрополиту Малабара

Мира тебе и радости от Господа.

Посетили мы и Тырново, древнюю столицу болгарских царей и патриархов. Были мы и в храме Сорока мучеников, в котором святой Савва Сербский отслужил свою последнюю литургию за неделю до смерти. Болгары так любили святителя, что едва позволили сербскому королю перенести его тело в Сербию.

Сельский народ в Болгарии произвел на нас самое сильное впечатление. Кроткий, прилежный, терпеливый, покорный власти и очень церковный.

— Вы должны знать, господа, — сказал нам кто‑то из провожатых, — что у нас в Болгарии существует расовая проблема, так же как и у вас в Индии. У нас есть две Болгарии: татар–Болгария и славянская Болгария. Эта раздвоенность причиняла нам много бед и унижений на протяжении ряда веков. И сейчас стоит только почуять чуждую кровь, мы шарахаемся друг друга.

— Так это, так, — воскликнул поп Боян. — Эта расовая раздвоенность фатальна для нас, болгар. Но есть и другая раздвоенность, фатальная для всех христианских Балкан. Эта раздвоенность создана искусственно; а создал ее особый тип людей, которых в Болгарии называют «бай Ганьо»^{148}, в Сербии «дрипац»^{149}, а в Македонии «чапкун»^{150}. Я попросил бы вас, высоких гостей из Индии, помнить об этом и всеми силами остерегаться болгарских бай Ганьо, сербских дрипцев и македонских чапкунов.

Харамбашев начал резко протестовать. К нему присоединился и Богданович. Но поп Боян не поостерегся, он продолжал:

— Бай Ганьо, дрипац и чапкун — самые большие враги Балкан. Очень часто они оказывали решающее влияние на судьбу измученных, едва только освобожденных народов балканских. Не пытайтесь даже заводить с ними речь о Боге, о душе, о Спасителе мира, о Евангелии, о Ведах, о народе как нравственном существе, о неисследимых глубинах всего сущего, о роде людском как единой Божией семье. Это все так же неинтересно им, как тибетские тантры и мантры. Они довольствуются самой низкосортной литературой, причем такой, которая восхваляет страсти, оправдывает пороки и превозносит зло над добром. С утра они раскидывают свои сети в житейском море, чтобы что‑нибудь урвать для себя, а вечером перебирают добычу. Собирая же для себя и только для себя, они при этом непрестанно кричат: «За народ! За народ!».

Харамбашев вскочил:

— Я слышу, ты обвиняешь владык, поп Боян!

— Да мой владыка думает так же, как и я, — спокойно ответил Боян. — Но закончим. Эти люди знатоки, но никогда не мудрецы. Это бездарные подмастерья Запада. Они высокопарно хвалятся западной культурой, то есть тем, в создании чего не принимали участия ни они, ни их предки. Им не до культуры и не до Европы — и то и другое они используют только как торговую марку для получения своей личной выгоды. Знайте, эти типы не представляют ни Балканы, ни Европу. Они – нездоровая опухоль на теле Балкан. Они виновны в пролитии крови между братьями, в революциях и войнах, в соблазнении народа, в ненародной политике, в нехристианской школе, в чужеземном управлении нашей экономикой. Берегитесь, господа, бай Ганьо, дрипцев и чапкунов балканских…

Случилась маленькая неприятность прямо у входа в университет. Какие‑то студенты стали смеяться над нами. Кто‑то начал строить на наш счет разные догадки. «Долой Азию!» — вырвался крик из отдельно стоящей группы.

Поп Боян покраснел и закричал:

— Долой вас, татары! Это благородные азиаты, а вы кровопийцы из Азии.

Когда воевода Рама понял, что кричат эти юноши, он сжал свой меч правой рукой. Знаешь, это кшатрий индийский, он всегда готов с мечом в руках защитить свою честь. Вообще говоря, мы необыкновенно провели время в Болгарии.