Индия наизнанку - [54]

На тринадцатый день с того момента, как я, разукрашенный красками, стекшей с моих парнокопытных попутчиков, покинул Бешишахар, и на двенадцатый день нашего совместного пути, Балтз оставил меня, погрузившись в какой-то платный джип для уставших туристов. Он спешил в Катманду, откуда мечтал отправиться в заветный Тибет.

Я же, для завершения чистоты эксперимента, за весь следующий день добрался пешим ходом до деревушки Найя-Пул, последней на моем пути. Тут у меня, по моей же инициативе, проверили TIMS — специальную книжечку, которую нужно было приобретать вместе с пермитом и которую якобы должны были проверять.

Сущность ее я не изучал, но двадцать долларов, тем не менее, выложил. За обе недели пути эту книжку никто не спрашивал, поэтому я, интереса ради, сам зашел в будку, где проверяли этот самый TIMS. Интересно, что и проверяльщика пришлось ждать.

Смахнув кучу конопли, сушившейся на журнале записи посетителей, он занес туда мои данные и, узнав, что я из России, заявил, что является коммунистом, любит Ленина, и продемонстрировал мне книгу «Ленин» на непальском. На книжке с Лениным конопля не сушилась: она бережно хранилась в шкафу.

Распрощавшись с коммунистом, я спустился на трассу, с которой, застопив мотоцикл, добрался до Поккары. Круговой маршрут вокруг Аннапурны был завершен, я вернулся в исходную точку, стакан чая опять стал стоить десять рупий.

***

Пару дней в Поккаре я провел в той же самой гостинице, что и до начала своей экспедиции вокруг Аннапурны, отмываясь, отогреваясь и изучая городок. Бродя по Поккаре и ее окрестностям, я заходил в такие места, в которых в первый свой визит мне побывать не удалось. Например, в пещеру, наводненную летучими мышами, или детский дом для тибетских беженцев — очень чистое и приятное место, один из работников которого рассказал мне историю тибетско-китайского конфликта и звал к себе волонтерить. Однако место моего будущего волонтерства уже было определено: я отправлялся в долину Ламджунг в уже успевшую полюбиться мне школу.

Окрестности Поккары — очень интересное место, впрочем, как и весь остальной Непал, и провести тут можно не одну неделю, отдыхая до или после изнурительных треков по Аннапурнскому заповеднику.

Глава 6. Как я преподавал в деревенской школе

Итак, заранее проинспектировав место своей будущей работы, я направился туда, уже умудренный, онепаленный, слегка просветленный и закаленный горами.

Приобретя новые кеды, такие же китайские и такие же дешевые, я покинул Поккару, на этот раз окончательно, и отправился автобусами и попутками в долину Ламджунг, где начинался сезон засухи.

В стране приближался Непальский Новый год, и по этому поводу первую пару дней после прибытия никаких занятий в школе не было: каникулы.

Набарадж встретил меня в райцентре на мотоцикле, и мы отправились на школьный стадион, где как раз проходил новогодний турнир. Мы прыгали по уже знакомым мне рисовым террасам, разбитым грунтовкам и руслам пересыхавших ручьев. На пути попадались пасущиеся буйволы, цветные тетки с зонтами, яркие и праздничные непальцы, совсем никуда не торопившиеся.

Меня как почетного гостя деревни обмазали тикой и вырядили в непальские цветочные бусы. Другим почетным гостем был какой-то немолодой американец со своей женой, спонсировавший обучение деревенских детей твердой валютой — долларами. Набарадж специально разыскивал таких иностранцев в Интернете и непальских городах, привозил их в деревню и показывал реальное положение дел.

Некоторые тронутые богачи принимали финансовое участие в обучении непальских детей — своего рода меценатство. На эти деньги покупались книги и форма (обязательная для ношения), ну а часть средств, вполне вероятно, оседала в карманах Набараджа.

Школьный стадион — небольшая пыльная площадка с двумя воротами — стала временным центром деревенских событий. Страсти разгорались нешуточные, так как играли совсем не дети, а взрослые, а на кону стояла целая коза. Набарадж вручил мне большую банку порошковой тики, чтобы я обмазывал ею победителей и призеров соревнований. Живую козу — на радость болельщикам — тоже обмазали тикой.

Победители соревнования подходили ко мне и радостно принимали от меня тику. А затем стали фотографироваться с козой — своим честно заработанным призом.

Соревнования закончились, люди разбредались по своим домам, а мы с Набараджем отправились отмечать Новый год. Отдав какие-то распоряжения жене, которая тоже подрабатывала в школе, Набарадж вновь усадил меня на свой мотоцикл, и мы покатили куда-то в лес. В лесу стоял самодельный сарайчик из булыжников, с земляным полом. Внутри него непальцы — только мужики — распивали рисовую водку из большой канистры и закусывали рисом и маленькими мясными огрызками, щедро смазанными специями. Никакого салюта, оливье и телевизора не было. Алкоголь непальцами пьется не так часто, можно даже сказать, редко, поэтому распитие его само по себе было уже праздником, безо всяких салютов. Не было и электричества, поэтому, как только стало смеркаться, мы вернулись в деревню и легли спать.

Наступал новый, 2069-й год по непальскому летоисчислению.